
Энергия - в мальчишках. Что рядом с отцами. Здесь. Их много. И они все с шарфами спартаковскими. И даже кто-то в шапочках. Смешных. И взрослые - в одежде. Под стать. Изобретательную. Тем более у двух дам (длинные юбки - в красном). И в белой рубашке - не только мы. Только гимн бы по-другому. Понароднее. Или точнее - по адресу. Трудно его выпивать. Вытягивать. И в катурнах мы значительно уступаем питерским - с оркестрами - для жару. И с девушками-моделями - со стягами и губами. И этой энергии нет. Ее надо искать. Будить. Будоражить. Во всем. И в главном - неравнодушии Абаскаля. Его надо чувствовать. И Те́о Бонго́нда Мбул’Офеко Батомбо, если он один такой сегодня. С сердцем. Темнокожим сердцем. Дурашливым. Не смущенным. Не увядшим еще от цинизма и прагматизма. И очень Вы, пацаны, захваливаете Соболева. Только за одну передачу. Но играет топорно. По-пацански. Это не жажда. Жажда, которая в себя. Которая от своих рук. И от своего ума. Она жажда наслаждения. То есть когда прыгается, когда сама природа вопит, и гонит, и ищет взаимодействия, она флиртует, и на поле тоже, она театральная эта природа, да, капризная, да, не послушная, но она всегда вьется, она всегда фонтанирует, брызжет, ей надо стремиться, ей не хочется успокаиваться, она такая влекующая, вот как во втором тайме, когда рассудок уже уходит, и просто начинается битва, и здесь тореадоры и зрители, и быки, они... другим ароматом что ли, другой выправкой, другим самозабвением. Это и есть, наверное, Игра. А не только протокол и процедура, когда танцы расписаны на весь вечер. Вперед.
На фото - Те́о Бонго́нда Мбул’Офеко Батомбо.