
Можно иногда как слиток. Душевный. И профессиональный. Чтобы так рахманиновским "Вокализом". Такой неопровержимой техникой. И таким прозрачным звукоизвлечением. Чтобы враз - Событие. На вздохе. И вот уже не рядом, а внутри. И все в раскрытие. Вне равнодушия. И отчуждения зала. Его малочисленности. И странности. Все наперекор всему. И очень точно - в день. И в эпоху. Во время. Чтобы вот так исповедально. И пронзительно. Через Сергея Васильевича. Соболезнуя. Оплакивая. Провидчески негодуя. Так светло болея. Болью. В ответственность. И в вину. Плачем по сути. По неизбежности. Чарующим. Оправдывающим. Все за окнами. И в не поступках. Если где-то бомбят. И умирают. Изливаться тоской и непониманием. Таинственным талантом. Кротко. Изумительно. И даже не нужен джаз во втором. Пусть здесь все затихнет. В тебе. Многоточием. Пусть Мария - на иконе. И на сцене - Мария. Николаевна. Когда уже в глубине стройность. И вертикаль. Оправдывающее песнопение. И где-то в отсутствие и в присутствие Вас, Андрей. Когда совсем другим миром. И другим воздухом. И публикой другой. Вы и Женя. И еще Спиваков. Тогда еще совсем молодой. Какая разность. И беззастенчивость. Какой парафраз. Медленными реверансами души. И не баюкающим Шопеном. Вторичность - здесь. И Новь - тогда. Какое пересечения судеб. Людских. Божественных. Негодований. Непрощений. Как все смыкается и расстаться не может. Как все вальсирует. И несется. Как все изменилось. Все. И уже нет прежнего. Прежнего нет. Вовсе.