Танец

[admin]

Die Jahreszeiten - ballet, Joseph Haydn (Wiener Staatsballet, 2022). CAST 07.05.2022 Conductor - Adam Fischer. Komponist - Joseph Haydn. Text - Gottfried van Swieten nach James Thomsons »The Seasons«. Choreography - Martin Schläpfer. Scenery and Costume Design - Mylla Ek. Lighting Design - Thomas Diek. Choreinstudierung - Erwin Ortner. Tänzerinnen & Tänzer
Kiyoka Hashimoto, Hyo-Jung Kang, Claudine Schoch, Maria Yakovleva, Davide Dato, Masayu Kimoto, Marcos Menha, Alexey Popov, Yuko Kato, Ioanna Avraam, Elena Bottaro, Sonia Dvořák, Aleksandra Liashenko, Francesco Costa, Daniel Vizcayo, Iliana Chivarova, Adele Fiocchi, Sveva Gargiulo, Alexandra Inculet, Helen Clare Kinney, Eszter Ledán, Anita Manolova, Fiona McGee, Laura Nistor, Calogero Failla, Lourenço Ferreira, Tomoaki Nakanome, Andrey Teterin, Arne Vandervelde, Sarah Branch, Marie Breuilles, Barbara Brigatti, Vivian de Britto Schiller, Natalya Butchko, Laura Cislaghi, Vanessza Csonka, Tainá Ferreira Luiz, Gaia Fredianelli, Adi Hanan, Isabella Knights, Zsófia Laczkó, Sinthia Liz, Tessa Magda, Katharina Miffek, Franciska Nagy, Olivia Poropat, Alaia Rogers-Maman, Mila Schmidt, Helena Thordal-Christensen, Gloria Todeschini, Chiara Uderzo, Céline Janou Weder, Gabriele Aime, László Benedek, Edward Cooper, Giovanni Cusin, Marian Furnica, Andrés Garcia Torres, Javier González Cabrera, Trevor Hayden, Gaspare Li Mandri, Godwin Merano, Igor Milos, Keisuke Nejime, Robert Weithas,
Martin Winter, Hanne (Sopran), Slávka Zámečníková, Lukas (Tenor), Josh Lovell, Simon (Bass), Martin Häßler, Chorus, Arnold Schoenberg Chor.

[admin]

...а ты проигрываешь в степени вовлеченности, хотя ни о какой состязательности здесь не может быть речи. Вовсе. Здесь же искренний и такой плодотворный конструкт реального симфонизма. Нелинейного Бернстайна и многомерного Уилдона - в воплощении и изъяснении. В присвоенном и освоенном. Это тот редчайший, уникальный случай, когда оркестровка движения не в изобретательности конгруэнтности, не в умножении энергии и силы, не в тривиальном солировании на фоне, а в чутком построении дополненной реальности - в каждом поле, в каждой связке, в каждом соотнесении - фокусом. И новизной (!) - мысли и раздумий. И воплощения. Когда эстетикой высокой - качеством изумительным - жеста. Дизайна пространства и ткани. И особенно - причесок. Когда безупречно. Когда красиво. Когда идеально. Как электронами - и частицами, и волнами. И вдруг-финалом - ввысь. И многоточием полета. Недосказанности. В сочиненном живом и наполненном. Когда от сути - поступью элегичности и текучести. В бережном и сокровенном. Изысканном. Плодотворном. Когда просто совершенно - сценическим и человеческим языком и его подчеркнуто-стильным звучанием - всеобъемлющим, что облагораживает и животворит форму. Говорящую и такую притягательную. Содержанием - в будущее.

Corybantic Games. Choreographer - Christopher Wheeldon. Set designer – Jean-Marc Puissant. Costume designer – Erdem Moralioglu. Lighting designer – Peter Mumford. Conductor – Koen Kessels. Dancers: Matthew Ball, William Bracewell, Lauren Cuthbertson, Tierney Heap, Ryoichi Hirano, Mayara Magri, Yasmine Naghdi, Marcelino Sambé, Beatriz Stix-Brunell & Artists of the Royal Ballet. Royal Opera House. Orchestra of the Royal Opera House. Directed for the screen by Ross MacGibbon and broadcast to Cineworld Basildon from The Royal Opera House, Covent Garden, London. 27.3.2018.

На фото - Кристофер Уилдон (англ. Christopher Wheeldon).

[admin]

Как из сказки, право. Из мечты - в очень. Так горделиво - с носом к небу. И c безукоризной. Безапелляционной и невозмутимой. Туда, где летается и смеется. И дышится. Ох, и даешь ты, Nicki Williamson. Ох, и даешь. Да как - Концертмейстер с Олимпа. C заглавной и с большой. Когда высшей пробы укротитель клавиш и сердце. Да так, что просто сносит голову (особо - 01:02:24 - что это за тема?!!). Сносит и у всех, кто сопутствует и согляда-та-ет. Наконец-то сносит напрочь. От счастья. Можно же так жить (!), значит, можно!!! Чтобы всей культурой. И всем неистовым хулиганством. Разящим. От очень далеко не юной Мэри Поппинс и даже от домоправительницы - подружницы Карлсона. С постно-подчеркнутым лицом. И по-британски - с фантастической картинкой по ясности и смыслу (уже исторически). И с классом, ах, Классом-мастер. И с новой красотой Madison Bailay (В отсутствие Katharina Nikelski, но в присутствие подлинной Yasmine Naghdi - труженицы). Да еще и под патронажем и персонажем (во истину и во веки) Olga Evreinoff - даже в 100 лет и больше пусть будет - для Вас. Блаженством, когда смеется от глаз. От фигуры. От присутствия. Видимо, от самого Поттера. Гарри. Изнутри. И из всех замков вместе взятых. От всех Хогвартсов - приснившихся и еще не. И из обязательного солнца. Обязательно разящего. Сквозь тучи. Так и надо в паре с Nicki - чтобы нездешностью. Не этим миром. Не присутствующим. Как от задника The Stuttgart Ballett, где молодостью и игрой, когда без игры и сути, и времени нет, и судьбы. И особенно на сцене, когда в зале - страждущие. И еще Dutch National Ballet, где можно легкостью и новым дыханием, нового дня и новой силы, нового ведущего, легкостью невероятной и всеми цехами. От благодарности и единения. И еще малым составом на небольшой сцене, но свободным дыханием в гостях у Matthew Bourne, там где не просто разминка, а упоение, совсем иной мир, где куражатся всласть. От самих себя. От влюбленности. От отсутствия запретов и стреног. В этот юбилейный год. Когда в каждом истина. И человеческий Дар. Тот, что свыше и трудом. Это World Ballet Day. На века.

На фото - Nicki Williamson. The Royal Ballet.

[admin]

Hammer by Alexander Ekman. GöteborgsOperans Danskompani (Ballet Company). Choreography, direction, set & light - Alexander Ekman. Music - Mikael Karlsson. Dramaturgy - Carina Nildalen. Costume - Henrik Vibskov. Light - Joakim Brink. Assistant to Alexander Ekman - Victor G. Jeffreys II. Cast Benjamin Behrends, Mei Chen, Nathan Chipps, Zander Constant, Miguel Duarte, Zachary Enquist, Viola Esmeralda Grappiolo, Sabine Groenendijk, Mai Lisa Guinoo, Logan Hernandez, Hiroki Ichinose, Bettina Jurák, Janine Koertge, Fan Luo, Rachel McNamee, Waldean Nelson, Einar Nikkerud , Riley O’Flynn, Anna Ozerskaia, Auguste Palayer, Christoph von Riedemann, Duncan C Schultz, Endre Schumicky, Frida Dam Seidel, Satoko Takahashi, Lee-Yuan Tu, Danielle de Vries, Johanna Wernmo, Joseba Yerro Izaguirre, Zenon Zubyk, Amanda Åkesson. Recording: December 10 2022 - GöteborgsOperan | Sweden. Director: Tommy Pascal. Duration: 01:24.

"Блестяще" и даже "гениально". Так писали те критики, что на следующее утро. Вдогонку. Произошедшему. И выплеснувшемуся прямо в объятия зрителей. Распахнуто. Щедро. Беззастенчиво. Прямо в селфи. В объятия. В катарсис. Точно расчерченным дизайном. Четкой структурой. Чуткой материей. Всего тела спектакля. Его действия и воздействия. Истинного и не стреноженного высказывания. Ибо он - тонкий психолог. И еще больше - психотерапевт. Он знает почему, кому и как себя адресует (Опыт 45-ти спектаклей за 12 лет). Уже нет шанса быть не точным и не модным. И актуальным - в драматургии. И здесь нет вопросов (молот "Чехова" работает и нога - согнутая - как подмигивание - рефреном). И в режиссуре (качественной) - разностью стиля и цвета. Жанров. Динамики. Инструментария. И дыханием - вариативным (инвариативно - сценическим тонусом). В устремленности к свободе. И еще живописью, определенно пространством - в аккумулирующем строение света и покрытия (особо - в прозрачности и отражении материалов пола). Фокусом и ансамблем общности. Выверенными отношениями. И взаимоотношениями. Состоянием внутренним. Ощущением мира и целого. И необходимости высказаться. И даже словом. И молодостью. И храбростью. И ненасытностью тоже - во всем... Только здесь нет Джоконды. Ее нет в работе. В труде настоящем. Подлинном. В работе над жестом. Над его выверенностью. Соотнесенностью. Над разворотами. Над непрерывностью и новью. Здесь нет прописи. Фундаментального рисунка. Академического. Здесь нет стройности и силы тела. И его потенции. Его усидчивости. Его долготы. Нет протяженности в хореографии. Долгой протяженности. Изнурительной. Когда годами. Когда не быстро. Когда жизнелюбия больше чем профессии. И больше чем тайны. Но так бывает. К сожалению, может быть.

На фото - Александр Экман (Alexander Ekman).

[admin]

Paris Opera Ballet – Thierrée /​ Shechter /​ Pérez /​ Pite. The Seasons’ Canon ("Канон времен года"). Музыка: Макс Рихтер (переложение: Антонио Вивальди "Времена года"). Хореография: Кристал Пайт (Crystal Pite). Сценография: Джей Гауэр Тейлор. Дизайн костюмов: Нэнси Брайант. 2018 год. Palais Garnier.

Какой любовью так можно. Какой истиной. Музыкой какой внутри. И трагедией. Какое одиночество - в стае. И какая безукоризненная общность. И сложность. И взаимозависимость. И связность. Первозданная. Таким росчерком. Такими линиями. Всполохами такими. Таким женским. В ткани, что и есть вовлеченность. И притягательность. И небесная обворожительность. Распахнутость. Незащищенность. Жертвенность. Таким мужским. Безапелляционным. Чтобы так вырываться из ползущего. Крадущегося. Чтобы крылами такими. И такой надломленностью. Как можно так дышать. И так чуять. Чтобы ветром таким и такой откровенностью. Откуда бережность такая и такой покой. Такая устремленность и такая самозабвенная щедрость. Во чреве. И в неге. Такой бережливостью. И таким отрочеством. И таким миром. Сущего. Не натруженного. Не специального. Чтобы и образ мира, и образ общества, и образ молекулы. Где всегда найдется тот, кто ищет будущность. Кто ее осязает. Кто заботиться о ней. Кто двигает своим естеством и своей неуспокоенностью. Себя и мир. В еще неизведанное. Не случившееся. Где за горизонтом - всполохи. И неизвестность. Неосвоенная, но грядущая.

На фото - Кристал Пайт (Crystal Pite).

[admin]

"COPPÉL-i.A.". Ballet in 2 acts. 1h42 with intermission (20 min). Choroegraphy: Jean-Christophe Maillot. Original music and arrangement: Bertrand Maillot after Léo Delibes. Scénography, Costumes: Aimée Moreni. Lighting: Jean-Christophe Maillot and Samuel Thery. Dramaturgy: Jean-Christophe Maillot and Geoffroy Staquet. Premiere by Les Ballets de Monte-Carlo, on December 27th 2019, Grimaldi Forum Monaco.

Лу Бен (Lou Beyne) есть. Она есть. Независимо от всего. И даже сверх. Во многом сверх. Потому что она внутри стоит. Очень веско. И независимо. Она стоит в культуре. И в ощущении себя. В поиске собственной идентичности. Безукоризненно смелой. Отважной. Подлинной. Она строит себя изнутри. И своего персонажа. Кто вовсе не про интеллект. И даже не про разум. А про непохожесть. Про особенность. Про свой мир - нескладный и чужеродный. И неподдающийся насилию, тем более столь бесталанному. Чрезмерному и театральному. В утилитарном представлении Мастера. Он и не мастер здесь вовсе. Потому что Создатель, тот собраннее. Он тоньше. Он ответственней. Он дисциплинированнее. В нем нет этого Артиста. И кича в нем тоже нет. Где не должно ничего блестеть. Когда изумительно вьется, но не переливается. Когда в структуре визуальной (здесь - очень важно), ибо Художнику - поклон. Без реверансов и даже в присутствие шлемов и другого. Что из как будто балета. И вместе со светом в финале. Когда уже правдой. Когда они уходили. И шторки в музыкальном slow. Минимальном как в обладании. Сущим. Две темы - минута 13-ая и минуты финала. Когда все соединяется вдруг. И излом, и безнадежность, и искренность. Предельная. Как в любви. С миром.

[admin]

Дополненная реальность. Умная реальность. Текучая. Влажная. В ажурном и сосредоточенном Бахе. Венценосном. Смиренном. Когда степень сопричастности - в несмолкающем жесте. И в иступленном высказывании. В безмолвии крика. И здесь - от Мунка. От Рембрандта - светотень. И блики. И сияние образов. Когда нет замкнутости в начале. В первоначале. А есть осведомленность открытия. Сжатия до открывшегося дыхания. И бытия. Даже ткани. В жесте. Когда разговариваем цветом. Где в амплитуде - отзвук тела. Тел. В синхронии и дихотомии сущего. Небесной уединенностью. И сомнамбулической обращенностью внутрь. В бездну. Окрыленные. И даже в паузе. Застывшим мирозданием. Здесь очень много от симфонизма. Оркестровки. В притяжении. В одушевлении близости. Как приговором. Как Вергилием - ведомых. В корпускулярном пространстве. От кибернетического мышления. И природной интуиции. Школой и академией. Но по сути - завтрашним. В неопровержимости Sol León & Paul Lightfoot. И особо для глаз - Fау van Baar.


An Evening with the NDT 2 /Вечер с the NET 2.

1. «Хореография взаимного комфорта» Эдвард Клуг / Mutual ComfortChoreography, Edward Clug. Балет для 4 танцоров – Создание в 1999 году. Исполнители: FAY VAN BAAR, AYA MISAKI MIGUEL DUARTE SURIMU FUKUSHI. Композитор – MILKO LAZAR PERPETUUMOVIA. Концерт в сопровождении Голландского балетного оркестра.
2. «Кратчайший путь» ХАНС ВАН МАНЕН / Short Cut Hans Van Manen Исполнители: VAN BAAR AMANDA MORTIMORE TESS VOELKER DONNIE DUNCAN. Музыка - JACOB TER VELDHUIS. "Медленная часть" "STRIJKKWARTET № 3" "Должен быть какой-то выход от сюда"; Часть 4 № 1 "Версаль".
3. "Тонкая пыль" Хореография Sol León и Полом Лайтфутом /Subtle Dust. Choreography Sol León & Paul Lightfoot. Пьеса для 8 танцоров – Создание в 2018 году. Исполнители: AMANDA MORTIMORE, FAY VAN BAAR, THALIA CRYMBLE, DONNIE DUNCAN JR, GUIDO DUTILH, SURIMU FUKUSHI. Музыка – JOHANN SEBASTIAN BACH WEINEN. KLAGEN. SORGEN. ZAGEN NACH DIT, HERR, VERLANGET, MICH TOCCATA PRELUDE, FUGUE IN D MINOR TRITT AUF DIE GLAUBENSBAHN ADAGIO BACH GOLDBERG VARIATIONS.
4. «Полуночная рага» Марко Геке / Midnight Raga Marco Goecke. Исполнители: ALEXANDER ANDERSON, GUIDO DUTILH. Музыка – RAVI SHANKAR RAGA PURIYA-DHANASHRI. GAT IN SAWARITAL ETTA JAMES I'D RATHER GO BLIND. Нидерландский танцевальный театр. Художественный руководитель NDT 2 - FERNANDO HERNANDO MAGADAN. LA BELLE TELE - NDT - MEZZO / 2018.

[admin]

Гари Эйвис (Gary Avis) - первым актом - в первой тройке. И уже в истории - в объятиях с Райленсом - природой. По плотности существования - с Сытником. Настолько это вдохновенно. И настолько это смешно. На грани фола - каждым гэком. Так исключительно и смело(!!!). Так "широко открытыми глазами". И всеми фибрами того, что было "до". И еще будет "после". Возможно. Это когда "так не бывает". И так просто нереально. В изумительном рисунке фантазийности и изощренности. Партнерства. Изнутри и небом. Обласканный. Принципиально. Когда в Преображении так только гении. И в таком нездешнем художественном пространстве - это чудо театральное, сотканное руками и талантом художников. Нет так - Художников. От Бога. Посланцев, воспитанников и одержимых. С уникальными данными и с идеальным вкусом. Под вальс Сергея Сергеевича, что в деликатных, чутких руках и ушах Коэна Кессельса, в сердце его - трогательном и благодатном. С целомудренной и одухотворенной математикой Аштона - это не музейный острог, а качественное осмысление безупречного дизайна. Тела и группы. Безупречным исполнением - по всем позициям. Во всех линиях. Во всех сопряжениях. Ах, как жаль, что без тебя, Marco. Как жаль, что без Jasmin. Но из будущности. И, действительно, из сна. Вот только бы как-то уже по-другому Герой. И Героиня. То есть без героизации бы. Вовсе. Совсем иным. Сложным. И молодым. Разным. Рваным. Настоящим. Жгучим. Тех, ради кого, собственно, все. И придумано.

CINDERELLA. Royal Opera House. CHOREOGRAPHY - Frederick Ashton. MUSIC - Sergey Prokofiev. SET DESIGNER - Tom Pye. COSTUME DESIGNER - Alexandra Byrne. LIGHTING DESIGNER - David Finn. VIDEO -DESIGNER - Finn Ross. ILLUSIONS - Chris Fisher. STAGING - Wendy Ellis Somes and Gary Avis. SENIOR RÉPÉTITEUR - Samantha Raine. RÉPÉTITEURS - Deirdre Chapman, Helen Сrawford, Sian Murphy and Samira Saidi. PRINCIPAL COACHING - Alexander Agadzhanov, Leanne Benjamin, Lesley Collier, Laura Morera, Christopher Saunders and Malin Thoors. BENESH CHOREOLOGISTS - Anna Délicia Trévien and Daniel Kraus. Music Director - Koen Kessels. Resident Choreographer - Wayne McGregor CBE. Artistic Associate - Christopher Wheeldon OBE. Administrative Director - Heather Baxter. Rehearsal Director - Christopher Saunders. Clinical Director Ballet Healthcare - Shane Kelly. Director - Kevin O'Hare CBE. 2023 год.

На фото - Гари Эйвис (Gary Avis).

[admin]

"Евгений Онегин". Балет Бориса Эйфмана по роману в стихах А. С. Пушкина. На музыку П. И. Чайковского, А. Ситковецкого. Декорации: Зиновий Марголин. Костюмы: Ольга Шаишмелашвили, Петр Окунев. Свет: Глеб Фильштинский, Борис Эйфман. Премьера: 3 марта 2009 года. Большой театр. Спектакль в рамках фестиваля "Черешневый лес".

Олег Габышев - да. Афоничкин - безусловно. Тудосе - без сомнения. Абашова или Прохорова (!?). Труппа находится в очень хорошей форме. В очень. Особенно вЕрхом. И особенно руками. В эксклюзивных разворотах. И ракурсах. Смелых и авторских - да. И в дисциплине общей. И то, что это есть школа качества - да. Эйфман воспитал. И добился. Это единственное, что радовало. В уже старении. Лексикой (она как будто изъясняла сама себя и зачем-то танки в 91-ом). И отсутствием посюстороннего симфонизма - театр обязан быть аутентичным. И Петр Ильич в скрипках не дышал. Особенно здесь, на исторической сцене Большого. Где печальное зрелище в обрамлении величавой позолоты - футболки и штаны casual. Вне События и вне его различения. А Женщины всегда были тверже в красоте. И настойчивей. И вот тот вьюноша эскортом с не самым лучшим сопроводителем. На фоне дородности пришлых и не столь частых гетер, а в основе - стоматологов, бухгалтеров, эндокринологов и топ-менеджеров среднего звена. С вдоволь ухоженными дивами (несколько худшими чем представлялось). И в очень хороших оправах. На пурпурном бархате. Здесь с лексикой тоже было не все нормально - не БИТЕФ. И не было среди гитарных запилов Макса Рихтера, хотя если сегодня и добиваться актуального звучания, то надо бы мудрее. И изысканнее. Продвинутей что ли. Тоньше. Другой природой. Жестом и вывертом другим. Более точным. Многосложным.

На фото - Олег Габышев.

[admin]

"Танцы на собрании" (DANCES AT A GATHERING). The Royal Ballet (Королевский оперный театр). Хореография - Джером Роббинс (Jerome Robbins). Музыка -Фредерик Шопен. Художник по костюмам - Джо Юла. Свет - Дженнифер Типтон. Исполнители (DANCERS): Luca Acri, Federico Bonelli, William Bracewell, Alexander Campbell, Francesca Hayward, Fumi Kaneko, Laura Morera, Yasmine Naghdi, Marianela Nuñez, Valentino Zucchetti. Соло на фортепиано - Роберт Кларк (Robert Clark). 2020 год.

Только умный человек, только очень умный человек мог так сделать финал. Только великодушный человек. И несчастный. Только сердцем можно было так прощаться со всем сущим и человечьим. С собственной жизнью своей. И с судьбой. И с несовершенным. И с не случившимся. И только так в бережных объятиях Фредерика. Только отсюда льющимся разочарованием. Раз-очарованием. Только раз длившимся бытием. Когда все... и воздух - с тобой. Когда есть кружение. И мимолетность. И как бы мимоходом. Вскользь. Едва касаясь. Как бы даже полунамеком. Полу-движением. Полу-взглядом. Когда едва-едва. Исподволь. Крадучись. Не рисуясь. Здесь столько средоточия. И столько взрослой тишины, что как в забытьи. И этим самым лучшим. И самым профессиональным. В строгости и в изяществе. В легкости. В благолепии. Здесь самый гумус. Самый цвет. Самая выучка. Вот только Франческа Хэйуорд как будто над. Когда еще нет тридцати. И когда такая отстраненность, такая нездешность, что не владеешь - склоняешься. В полу-поклоне. Признательности. И любви. И неизбывности.

[admin]

И что (?!)... если так зрит себя мир. Так беззащитно. И так вызывающе. Раненый, надломленный мир. И кровоточащий. И что, если уже это не люди совсем, а нечто другое. Или уже намного больше люди чем просто люди. Гораздо больше. Если так подлинно. И так отрешенно. И так амплитудно. Так амплитудно-импульсно. И так откровенно. Так...(!!!) Таким единым потоком. Дыханием таким. Таким тремоло. Как из последней предзакатной гармонии. Так завораживающе-физиологично. Сверх слухом. Сверх чутьем. Сверх телом. К общему. К себе. С таким опрокидывающим осязанием целого. И его крошения. В таком иллюзорном томлении. Нездешнего. И в устремленности своей. Вбирающей и отторгающей. В истово-звучащей индивидуальности. Порыва. Сокровенного. И кто сказал, что разумного, а не звериного. И где та грань и где забота. И где не брошенность та. И взаимность. Та сердцевина сущего. Что центром окраины. И периферию. Сознания и бессознательного. На грани. На краю. Какой техникой. Гибельной. И выучкой. И бессонницей какой. Каким неземным вожделением. Невесомостью. И мускулатурой. И плотью. От размышления. От страдания-боли. Желанной. Притягиваемой. Влекомой. От вызова. Совсем другими линиями. И складками. Где все в последний раз. Когда творится история. Заново. И человек. И его отсутствие. И нечто большее. И завтрашнее. И эта опрокинутость. И неочевидность. Как будто забрасывая себя. Отсюда и в никуда. В неземное. И в утраченное. Где есть грув. И избыточность. Бескрайность. Не-очерченность. Безграничность. И неизбывность таланта человеческого. Длящегося. Всесокрушающей силой. И отдачей. Лучшего театра мира. NDT.

NDT1. Raw are the roots.

Felix Landerer I CONTAIN MULTITUDES. CHOREOGRAPHY IN COLLABORATION WITH THE DANCERS (Alexander Andison, Fay van Baar, Anna Bekirova, Emmitt Cawley, Isla Clarke, Surimu Fukushi, Boston Gallacher, Nicole Ishimaru, Genevieve O’Keeffe, Kele Roberson, Lea Ved / Tess Voelker, Nicole Ward). MUSIC - New composition by Christof Littmann. LIGHT - Felix Landerer in collaboration with Barry van Oosten. DECOR - Felix Landerer in collaboration with Barry van Oosten and Tjitte Meijer. COSTUMES - Bregje van Balen.
NDT REHEARSAL DIRECTOR - Tamako Akiyama. WORLD PREMIERE May 11, 2023, Amare The Hague. DURATION 40 min.

Sharon Eyal & Gai Behar JAKIE. DANCERS: Fay van Baar, Anna Bekirova, Conner Bormann, Pamela Campos, Emmitt Cawley, Thalia Crymble, Scott Fowler, Aram Hasler, Nicole Ishimaru, Chuck Jones, Genevieve O’Keeffe, Kele Roberson, Charlie Skuy, Yukino Takaura, Theophilus Vesely, Nicole Ward. ASSISTANTS TO THE CHOREOGRAPHER - Clyde E. Archer, Guido Dutilh, Leo Lerus. MUSIC - New composition by Ori Lichtik, including music by Ryuichi Sakamoto, performed by Alva Noto: The Revenant Main Theme, © New Regency Music Inc., Milan Records, Sony Music Publishing. Einstürzende Neubauten: GS1. Written by Blixa Bargeld. NU Unruh, Alexander Hacke, Jochen Arbeit, Rudolph Moser. Published by Freibank Musikverlage/CTM Publishing. Courtesy of POTOMAK. LIGHT - Alon Cohen. DECOR - Sharon Eyal & Gai Behar. COSTUMES - Sharon Eyal in collaboration with NDT’s Costume Department. NDT REHEARSAL DIRECTOR - Francesca Caroti. WORLD PREMIERE May 11, 2023, Amare The Hague. DURATION 35 min.

[admin]

Это очень внятно. Внятно и ответственно. Искренностью и отвагой. От и до. И высотой. Профессии и помысла. Чистосердечия. Волнения. И безукоризненного расчета. Дисциплиной. Трудом. Точностью. От каждого звука. Шага. Паузы. От высказанности. Артикулирования. От степени вовлеченности. Даже только помысленного. И не произнесенного. Здесь характером и волей - в каждом жесте. В кантиленном внимании. В подмигивании. Богатством и совершенством. Должным. Заслуженным. Академичным. Обязательным и безапелляционным. И даже в том, как опускается занавес. И выносят цветы. И в обращенности дирижера. И как длится походка. Уверенностью и магнетизмом. И в ткани. Уже послезавтрашней. В традиции развития. Иными глазами. Сердцевиной другой. Сущностной. Не на ощупь. Эталонной силой. Как образчиком. Как мечтанием о совершенном. С уважением к прошлому и ясными помыслами - в будущее. Истинным бытием проживания и представления в настоящем. Усложненном и вбирающем в себя знание. От и до. Не заискивающее - воскрешающее. Даром своим. И щедростью. Достоинством - главное. И удивительно магическим лицемерием. Истинных лицедеев. И творцов.

The Royal Ballet:A Diamond Celebration. A dazzling showcase marking 60 years of the Friends of the Royal Opera House. CAST: Ashton's La Fille mal gardée (Anna Rose O'Sullivan and Alexander Campbell Luca Acri); Kenneth MacMillan's Manon (Akane Takada and Calvin Richardson); Wayne McGregor's Qualia (Melissa Hamilton and Lukas B. Brændsrød); Christopher Wheeldon's For Four (Matthew Ball, James Hay, Marcelino Sambé, Vadim Muntagirov); See Us !! (World premiere by Joseph Toonga Micha Bradbury, Leticia Dias, Amelia Townsend, Lukas B. Brændsrød, Benjamin Ella, Francisco Serrano, Ashley Dean, Mariana Tsembenhoi, Joshua Junker, Joseph Sissens, Olivia Findley); Dispatch Duet (World premiere by Pam Tanowitz, Anna Rose O'Sullivan and William Bracewell); Concerto pour deux (World premiere by Benoit Swan Pouffer Natalia Osipova and Steven McRae), Prima (World premiere by Valentino Zucchetti Costumes by Roksanda Francesca Hayward, Fumi Kaneko, Mayara Magri, Yasmine Naghdi); George Balanchine's Diamonds (Marianela Núñez and Reece Clarke Sarah Lamb and Ryoichi Hirano) 2022 год.

На фото - Кевин О'Хара (Kevin O'Hare). Директор Королевского балета.

[admin]

По-пацански. Вот так залихватски и буйно. С отменными ногами Самодурова. Отменными и самобытными. Когда кач. Не стреноженный. Где нет места изыску, а по по-уральски. Характером. И без отклонений. Без всяческих отклонений. Без отклонений вообще(!!!) Здесь не надо нам открытых ног. Подчеркивающих стать. И скульптурности не надо. И мета-танца не надо. И штиля высокого. И эстетики. И образования. И личности. Здесь надо правильно и основательно. С перерывами на обед и ужин. От 11 до 11. И все. И чтоб в семью. Чтоб в дом. Здесь прямая спина только умозрительно. И лицемерно. Не до высоты. Сущностно. Но Булыцын - Новь. Чтобы вот таким Меркуцио. Дышалось. Уралмашевским. Чтоб с вызовом не понарошку. Полетным. На фоне ужимков и гримасничанья. И умозрительности существования. И лже-поклонов- в стае. Но с независимостью и вызовом конкретной и упругой Сапоговой. Зачем тогда эта кровать (ужас художника), и эти пелестрадания (ужас постановщика). Ох, как это фальшиво и пошло, когда эмоция. Уж если драка, то во всем. А Игорь - это раз и притяжение. Завоевание. Он должен быть ее человеком. А она - его. И она вот этим живет. Его лицедейством. Скоморошеством. Как два сапога. Как тогда Никита и Лена. Когда звезды нашлись и сошлись. В этой россыпи небесной. И умирание - блестяще. Игорь, просто блестяще. Вот такой центр неожиданный спектакля. А если ты Ромео. Если вот так Ромео. Из тебя. Из такого. Это же мечта - когда без соплей. Другой любовью. Другой. Не начитанной. Только балет не может быть бедным. Никогда. И искусство не может быть бедным. И стыдливым. Откройте низ. А то очень по-пацански. Очень.

Балет "Ромео и Джульетта" (Romeo and Juliet). Музыка - Сергея Прокофьева. Постановка "Урал. Опера. Балет" (Екатеринбург). Хореограф - Вячеслав Самодуров (Vyacheslav Samodurov). Дирижер - Павел Клиничев (Pavel Klinichev). Художник - Энтони Макилуэйн (Anthony Macilwaine). Художник по костюмам - Ирэна Белоусова (Irena Belousova). Награды - Премия «Золотая Маска» 2017: Лучший спектакль в балете, Лучшая мужская роль (Игорь Булыцын). 2017 год. Проект TheatreHD (2023).

На фото - Игорь Булыцын (Меркуцио).

[admin]

Наивно-нерасторопный. Чрезмерно-кантиленый. Но не бесталанный. По времени своему. И по возможностям. Внутренним. Без нюансировки. Должной. Без смелости внутренней интонации. Когда не от музыки, и не от сюжета, а от логики языка. Когда не в эмоциональном, а в логическом. Когда нет надуманности, а есть результативность. И ритмичность. Характеров. Не плавность. Не текучесть. Мизансцен. И авангард - не в этом. Не в Готье. И не в настенной хореографии. И даже не в десантниках в камуфляже. А в том как играется в кульминации. Инстинктом телесным. Мышечным. Здесь мы телом пробуем и осязаем тему. Исполнителем. Исполнительницей. Актрисой (Nagisa Shirai). Она здесь внутри сущностно, а не постановочно. И гром тогда ни к чему. И камни. И венки - на голове. И яблоко - в чрезмерности. А есть доверчивость. Не эмоциональность. Доверчивость. Сути. Да нет, Прельжокаж, он - модный, но рвется к себе. Пытается рваться. Иногда. Ему важно преодолеть собственную банальность. И вот здесь они, в парной сцене, вдруг возникают. Пусть этот чуть-чуть. Но оно важнее всего остального. И мощным тогда забралом Малер, не саундтреком, а мерой ответственного страдания. Переживания истинного. Когда горячее и холодное. Когда ветром. Когда душой. И получается - от любви. Тогда. Не коронами. И не лифтами. А обращенностью. Внутрь. В талант. Когда нет танца, и нет драматургии в танце, а есть устремленность и свобода - в следовании. В дисциплинированном следовании. Важности. Высказывания. О себе.

Анжелен Прельжокаж - "Белоснежка" (балет на симф. произведения Густава Малера). BLANCHE NEIGE. CRÉATION 2008. Pièce pour 26 danseurs. Chorégraphie Angelin Preljocaj. Musique Gustav Mahler. Musique aditionnelle 79D. Costumes Jean-Paul Gaultier. Décors Thierry Leproust. Lumières Patrick Riou. Assisté de Cécile Giovansili et Sébastien Dué. Assistant, adjoint à la direction artistique Youri Aharon Van den Bosch. Assistante répétitrice Claudia de Smet. Choréologue Dany Lévêque. Conseiller acrobaties verticales Alexandre del Perugia. Réalisation décors Atelier Atento. Réalisation costumes Les Ateliers du Costume. Remerciements à Jean-Paul Gaultier. Danseurs à la création Isabelle Arnaud, Neal Beasley, Virginie Caussin, Gaëlle Chappaz, Hervé Chaussard, Damien Chevron, Baptiste Coissieu, Craig Dawson, Davide Di Pretoro, Sergio Diaz, Sébastien Durand, Caroline Finn, Céline Galli, Alexandre Galopin, Yan Giraldou, Natacha Grimaud, Emma Gustafsson, Ayo Jackson, Jean-Charles Jousni, Émilie Lalande, Céline Marié, Lorena O’Neill, Bruno Péré, Zaratiana Randrianantenaina, Nagisa Shirai, Julien Thibault, Yurie Tsugawa, Yang Wang. Spectacle créé en résidence au Grand Théâtre de Provence. Coproduction Biennale de la danse de Lyon / Conseil Général du Rhône, Théâtre National de Chaillot, Grand Théâtre de Provence, Staatsballet Berlin (Allemagne). Chorégraphie primée aux Globes de Cristal 2009. Durée 1h50. Première le 25 septembre 2008 à la Biennale de la danse de Lyon.

[admin]

Frankenstein (Royal Opera House, 2016). Elizabeth Lavenza - Laura Morera, Victor Frankenstein - Federico Bonelli, The Creature - Steven McRae, Alphonse Frankenstein - Bennet Gartside, Caroline Beaufort - Christina Arestis, Madame Moritz - Elizabeth McGorian, Justine Moritz - Meaghan Grace, Hinkis Henry Clerval - Alexander Campbell, The Professor - Thomas Whitehead, William Frankenstein - Guillem Cabrera. Espinach Young Victor - Sacha Barber, Young Elizabeth - Skya Powney, Young Justine - Lauren Molyneux. Orchestra of the Royal Opera House. Conductor - Koen Kessels. Choreography - Liam Scarlett. Music - Lowell Liebermann. 18 May 2016, Royal Opera House.

Он умер. Он тогда ушел. Совсем незнакомый человек. Осиянный. Самый молодой из постановщиков в Королевском. Ушел, потому что отменили его детище. И его Франкенштейна. Ушел обвиненный. И неоправданный. И что там... бог весть. Что было в озарении. Только в той сцене, когда рождалась мутированная будущность. Макрей не любит когда скучно. Когда не на пределе. Всего осязания. И всего вбирания. Неутомимости всей. Всего пограничья. И когда вяло. Так часто вяло. И неутешительно. С точки зрения освоения телом. При очень качественном актерском существовании. Здесь добились результата. Но как ни странно именно он обкрадывает сам танец. И как ни странно музыка. Либерман осязает драматургию, но не может избежать тяжеловесности. Неотменяемой. Когда на острие Бонелли - проживанием отменным. И Морера - всей хрупкостью. И жаль - возрастом. Чрезмерность драматизма. Как ни странно. Хорош мальчик. Но как уже все позавчера. 7 лет, а уже бездна. В фокусе. В материи. В ритме. В несобранности техники. Настоящей. Не танцевальной. Сумрачность. Не открытость. Не распахнутость. И даже предсказуемость. И очевидность. Столь обеспеченное начало и неудовлетворенный финал. Но подписано судьбой Творца. И его расплатой. Как портрет Дориана. Бонелли - уже вне Королевского. Другая эпоха. Другое - все.

[admin]

Лексикой надо. Разве нет? Лексикой и еще раз лексикой. Изысканной. Эстетствующей. Все более и более усложненной. Дифференциальной. Не очевидной. Если это, действительно, открытие себя. И явление миру. Себя. И открытие мира. Собой. И если есть передаваемое ощущение. Чувствование. Себя в пространстве. И освоение этого пространства. И почему тогда множественностью. Что это множественность добавляет кроме энергии. В единое. Если не скрытие ошибок. И однообразия. Там же не ищется особый голос и ритм телом. В симфоническом звучании. Очень терпком и плотном. И мы как бы попадаем в его марево, и не умолкаем вместе. И не провоцируем. Мифом. С мифами. Они становятся еще смешнее чем более понятны. И даже минотавр. В этом есть не детскость, а банальность. И даже в случае постановочных экзерсисов. Стройных порой. Связанных с видеоартом. Композицией. Но глаза - не новь. И лица. Больше движущие экраны задевают. Они живут. И полоски света. И тоже не новь. И кадры документальные. Там вот есть только эта прелесть таланта и откровения в нем. Самом искреннем. И бесшабашном. Оторванном. Провоцирующим. Кудрявом. И тогда это, конечно, монолог. И обращенность в зал. В избытке окружения. Даже когда аккордно. Спинами. С безвкусицей солистки. И хореографии. Кроме одежды. Есть некое превышение. Полномочий. При внутренне статичном незамысловатом ансамбле. Человечески статичном. Личностно. Им не объяснили правду. Не донесли. Не возвысили. Когда на сцене не может быть прагматизма. А распахнутость, не знающая границ. И стеснений. И стыда. Стыд не должен прикрываться головой. И здесь смыслы, они не внешние. Они всегда изнутри. Из тела, из того, что ничем другим выразить невозможно. Тело чувствует мир гораздо острее. Ум формулирует. Преобразует. И завершает. Слагает его. А тело, благодаря природному качеству, всегда первое на амбразуре. При встрече с неизведанным. Жест-смазка.

Mythologies. Production: Ballet Preljocaj, Ballet de l’Opéra National de Bordeaux. CHOREOGRAPHY - ANGELIN PRELJOCAJ. ORIGINAL MUSIC - THOMAS BANGALTER. MUSICIANS ORCHESTRE DE CHAMBRE DE PARIS. SCENOGRAPHY - ADRIEN CHALGARD. CONDUCTOR - ROMAIN DUMAS. LIGHTING - ÉRIC SOYER. VIDEO - NICOLAS CLAUSS. ASSISTANT, ADJOINT À LA DIRECTION ARTISTIQUE - YOURI AHARON VAN DEN BOSCH. CHORÉOLOGUE - DANY LÉVÊQUE. COSTUMES - ADELINE ANDRÉ. WITH DANCERS FROM THE BALLET PRELJOCAJ: BAPTISTE COISSIEU, MIREA DELOGU, ANTOINE DUBOIS, CLARA FRESCHEL, VERITY JACOBSEN, TOMMASO MARCHIGNOLI, EMMA PEREZ SEQUEDA, MIREIA REYES VALENCIANO, KHEVYN SIGISMONDI, CECILIA TORRES MORILLO. WITH DANCERS FROM THE BORDEAUX NATIONAL OPERA BALLET: MARINI DA SILVA VIANNA, VANESSA FEUILLATTE, ANNA GUÉHO, RYOTA HASEGAWA, ALICE LELOUP, RIKU OTA, OLEG ROGACHEV, AHYUN SHIN, CLARA SPITZ, TANGUI TRÉVINAL ET 54 MUSICIANS OF THE ORCHESTRE DE CHAMBRE DE PARIS. Premiered From 01 to 10 July 2022 at Grand-Théâtre de Bordeaux (With orchestra).

Photo - ANGELIN PRELJOCAJ

[admin]

NDT.«Stop-Motion». Choreography - Sol León & Paul Lightfoot. Assistant to the choreographers - Jorge Nozal. Music - Max Richter: 'Ocean House Mirror', 'Powder Pills Truth', 'He is Here', 'Everything is Burning', 'On the Shore', 'End Title', 'How to Die in Oregon', published by Mute Song Limited; 'Sorrow Atoms', 'Monologue', 'A Lover's Complaint', courtesy of Atlantic Screen Composers; 'November', published by IMAGEM UK LTD. Lights - Tom Bevoort. Set - Sol León & Paul Lightfoot. Costumes - Joke Visser, Hermien Hollander. Video concept - Sol León & Paul Lightfoot. Camera & Direction - Rahi Rezvani. Camera & Editing - Dicky Schuttel. Special thanks to Stefan Zeromski, Saura Lightfoot-León, Hector the kestrel with 8 dancers. Duration - 34 minutes. Premiere - 29 January 2014, Lucent Danstheater, The Hague (NL).

Окормленная внутренней силой. И единством. И целостностью. И тонкостью невероятной. Из замедленного полета птицы. И слез дочери. Из хрупкости ее и будущности. И из растерзанного сомнения. С надеждой на упование. Когда строим светом. И светом внутренним. В заоблачной разноголосице и вариативности. Но единым строем. Внутренних пассажей. И часов. Когда отзывается мерой. И частицами всполохов. И угасаний. Продленностей. Когда во Вселенной - отзвук каждого. И в каждом. Где оцифровано счастье обладания. Зрительского. В этой ясности картинки. И в этом воздухе. Взаимовлияний. И взаимо-откровений. И продолжений друг в друге. И заимствований. И расставаний. Когда открывается сердцевина. И изнанка. Подлинного. Одушевленного. Когда не пыль - коловращение. Теней. И многоточий. В волнах безбрежного. И не безмятежного. В фокусе душевном. Не отороченном. Хрупком. Наивном. Вожделенном. Когда от смелости до простоты. И изысканности внутренней. Обретенной школой уже. И традицией. Новизны. Устремленности в будущее. Собственным телом. И собственным умом. Когда изыск. И стиль. Когда тренированность. И магия. Когда неисчерпаемость. И всепоглощающая утрата.

[admin]

Like Water for Chocolate (Как вода для шоколада). A co-production between The Royal Ballet and American Ballet Theatre. Ballet dancers: Marcelino Sambé (Марселино Самбе) и Francesca Hayward (Франческа Хэйуард). Choreographer - Christopher Wheeldon. Set designer - Bob Crowley. Lighting Designer - Natasha Katz. Video designer - Luke Halls. Conductor - Alondra de la Parra. 2022.

Культура поступательного жеста, его генезиса, его смыслосодержания и кантиленного развития. Внутри подлинных отношений и взаимоотношений. Когда спорится телом. И строится. В переплетениях судеб. И неотступности судьбы. Недоступности судьбы. И неотвратимости рока. Когда Артист воспитывается. Воспитывается настоящностью. Школой иной. Академической. Знанием и наукой. И изумительной интуицией Хореографа. И вразумительностью Постановщика. Когда взвивается. И сплетается. Когда вяжется. Вырисовывается. Прядет. Без театрального кукловодства, а зовом. Наветом. Когда партитура тела - насквозь. И в верховность переживания. И в завершенность качественного, иного Жеста. Они достигают уже такого проникновения, что изнутри. Исподволь. Из-под сознания. Мерой осуществленности. И раскрепощенности. Вдохновения и фантазма. Нервами. Иступленными и растраченными. Вдосталь. До молитвы. До возрождения. Когда душа взмывает. И маска не спадает. Обретая новый день. И совсем иную Ипостась. Танца.

На фото - Marcelino Sambé (Марселино Самбе) и Francesca Hayward (Франческа Хэйуард).

[admin]

Alain Platel: Nicht Schlafen. Director - Alain Platel. Author - les ballets C de la B. Belgium, 2016.

Здесь еще только ищется Человек. Настоящим из прошлого. Еще до осознанного. В его глубинной и первозданной сущности. Первобытной. Племенной. Не наносной. Раздираемой. В клочья. И с еще сакральной жертвой. На пути к жертве собственной. И к собственному вознесению и воскрешению. И страхов здесь бездна, и неизвестностей. И каждый шаг - как перед пропастью. Исследуя каждое дуновение, импульс собственной телесности. И собственной беззащитности. Как отзвуком. Как преломлением. Здесь заново ищется общность. И еще неумелое обретение. Себя и Другого. В ритуальной поступи и ритуальных зигзагах еще невозможного. Вопрошания и ожидания. Это импульсивный и рефлекторный театр, и даже не так - это просто бесценный сценический опыт. Когда еще без опыта. До опыта. До обретения. В тотальной подчиненности природному миру. И мирозданию. Собственной физиологии. И еще только поиск языка. Мучительный поиск собственной выраженности. Когда еще нет даже тени отстраненности. А вовлеченностью лишь. Соподчинением. Сообразующим. Они поют и вытанцовывают, как будто зазывают и двигают эти смыслы. Они поют даже тишину. Гортанно. Исподволь. Как будто еще под покровами тайны. Ветхозаветной. Скрытой. И что, и как отзовется - бог весть. В надмирной музыке. Как узаконенной антитезы. Пробитому бытию. Раненому. Не окрепшему. Когда разрушена цельность. И что мы оставляем миру кроме жертвы. Когда копошимся. И не обретаем. И не собираем внутри. Не держим. Не отстаиваем. Когда еще тонем в собственном бессознательном, так не уповая с ним расстаться. Со страхом.

На фото - Alain Platel (Ален Платель).

[admin]

Мэтью Борн: Щелкунчик! (Matthew Bourne’s Nutcracker!). Музыка Петра Чайковского. Режиссер, хореограф - Мэтью Борн (Matthew Bourne). Дирижер - Бретт Моррис (Brett Morris). Театральный художник, художник по костюмам - Энтони Уорд (Anthony Ward). Великобритания, 2022 год.

Он знает толк в гастрономических ингредиентах, в их сомнамбулических сочетаниях, в их термостойких разветвлениях и в жизнестойком чудодействии парадоксальности. Особенно в деталях - в жесте. Интегральном. Схваченном. Считанном. В соотнесенности жеста с другими. И влиянии его на других. И на общее. То есть, если говорить о первой части (приют), то только восторженно и взахлеб: композицией, стройностью, азартом. Заносчивостью. И здесь есть какая-то неминуемость. Неуемность. И магнетизм в Чайковском. Он как будто вбирает и одаривает этим новым решением, даже не решением - чтением новым. Он обнимает Темой самого импровизатора. И вдохновляется им сам. И звучит совсем по-другому - в оркестре. И здесь каждый - на острие, потому что Характер. В его неизбывности. И полноте. Характером строится горизонталь. И конфликтность. Уходящая вверх. И одаренная свыше. Как у Эшли Шоу (Ashley Shaw) - вот уж где дерзость. И филигранный рисунок - до счастия. И, пожалуй, единственная в органике - вдруг - Событием в превращении. Когда в сладострастии - мир иной. И ставший чужим. И не ожидаемо-обаятельным. Когда расстроилось от неочевидности. От случайной педали. А может быть от захлебывания. Самим собой. И исчезла графика. И даже лицедейство стало приторным. Чрезмерным. И живописность исчезла. И вместо "Картинок с выставки" (изобразительность первой части - истовая, истинная), пружинистых и актуальных, вдруг орнаментальность - неубедительная и слащавая. И даже Петр Ильич осиротел, в неизбывном остатке восторгаясь и гордясь только первым появлением Щелкунчика - Гаррисон Доузелл (Harrison Dowzell) - это тот божественный Парень из "Билли Элиота" - здесь как Чехов (Михаил), когда минута на сцене - и уже в вечности - на века. Потому что "Когда вкусно тогда вкусно". А это уже тоже классик. Правда другой.

На фото - Мэтью Борн (Matthew Bourne).

[admin]

Потому что от Школы. И тогда выверт - от Мысли. Ибо в изломе - Бог, а в правильности - Дьявол. Да будет так, когда линия - линия, а точка - точка. И человек - объект. Которому внимание и свобода. В подлинности ее. И в культуре свободы. Но вначале - исток. И стопа. И только потом - вдруг падение. И вдруг-изгиб. Потому что должна быть опора. И стройность. От которой уже ввысь. Вертикалью. И прочь от комфорта. И вот уже здешней драматургией - как в NDT. И тогда лидерство все равно - в основе. В шаге, например. И в повороте. Но подмигивание будет. Обязательно будет. Если это случайность, рожденная в стройности. И если это азарт. И если это Возвращение. Как всегда в рондо. Только возвращением - к чему. И как-возвращением. Из плоскости и синонимичности - в первозданность. Когда гордость еще. И достоинство. В хулиганстве. В тождестве - Мужчины и Женщины. От долгого взаимопроникновения. От стяжания себя. И друг друга. От излишества. К встроенности. И обращенности к гармонии. Здесь нет флуктуации, а есть собранность. И ребячество - в флуктуации. В желании обустроить. И выточить. Обтесать. Привезти к статуарности. К протяженности. Большого неблагополучия. И большого страха. И неустроенности. Когда в художнике собирается Мир. Заново.

Hans van Manen Festival (Фестиваль Ханса ван Манена - танцевальный фестиваль, организованный Голландским национальным балетом в Амстердаме в 2007 году в рамках празднования 75-летия Ханса ван Манена. К Национальному балету Нидерландов присоединились приглашенные артисты из Баварского государственного балета, Кировского балета и Нидерландского танцевального театра. На гала-концерте выступали такие балерины, как Ульяна Лопаткина, Лючия Лакарра, Игоне де Йонг и многие другие. Мероприятие проходило в Het Muziektheater, Амстердам).

1. Адажио для клавесина (Adagio Hammerklavier). Музыка: Людвиг Ван Бетховен.
2. Simple Things. Музыка: Алан Берн (Alan Bern), Франц Йозеф Гайдн, Петерис Васкс (Peteris Vasks), Guy klucevsek. Dancers: Хавьер Монсон (Javier Monzon), Рогер ван дер Поэль (Roger van der Poel).
3. Три Гносьенны (Trois Gnossiennes). Музыка: Эрик Сати (Erik Satie).
4. Five Tangos. Музыка: Астор Пьяццолла.

На фото - Hans van Manen.

[admin]

Надо дышать. Инстинктом. Надо будить и будоражить в себе чувственность, надо максимально полно пребывать здесь, offline, чтобы не потерять способность мыслить телом и телом пронзать. Чтобы это не стало следствием дрессуры, а вынужденным проявлением характера. Его устремленностей, конфликтов. И его столкновений. Противоборств. И окрыленности. Его высвобождений. И мы слишком долго, настойчиво и катастрофически ошибочно пренебрегали физикой тела, и его рефлекторными связями с психо- и нейро-процессами, так долго пытались соотнести себя с собственными возможностями, что сейчас от радости осознаем и внимаем - восприятие зрителя становится более актуальным и тождественным не мертворожденной форме. В ее натиске, всей структурой, всей динамикой. Всей силой. В том числе и пространственной, и технической, и если она выбрана и осуществляется в компромиссе, не в должном перфекционистком антураже, досадуем. И досадуем сильно. Тем более, когда юные еще артисты, обретая для себя абсолютно новые и неведомые свойства языка жеста и ритма, жеста психологического (что еще важнее - спасибо Михал Санычу), не обрели понимания и применения своей драматической ипостаси, главной по сути (бездействуя и не взаимодействуя). Школа, она вещь великая, и основополагающая, и даже с точки зрения системы и технологии актерской профессии, и здесь сдаваться и проигрывать не имеет никакого смысла, но то, что Сопотова вытанцевала очень хорошую драматургию очень хорошим знанием и очень интересным собственным опытом - житейским и профессиональным, победа безусловная. Победа становления самобытного сознания и его сценического воплощения, что по праву можно назвать путем к Истине. Современного театра.

"Маскарад". По произведению Михаила Лермонтова. Дипломный спектакль студентов IV курса артистов драматического театра и кино Ярославского государственного театрального института имени Фирса Шишигина. Художественный руководитель курса – Андрей Зубков. Режиссёр – Зинаида Сопотова. Хореографы – Елена Демичева и Максим Кожевников. 18 февраля 2023 года.

[admin]

Чтобы поступью единой. И вовлеченностью. Один - распахнутый (возраст). У другого - тоже счастье обладания, но еще внутри. Более потаенно. И интригующе. И совсем не атакующе. Не навязчиво. А как бы с полувздоха - в гениальность. И в поворот. Вразумительной и тягучей кантиленой. Что движет и питает. И творит. Рисует воздух. И тень. И не дает проявиться технике. Безупречной. Ненадуманной. Своенравной. Он больше в себе. И в Мехико. Это когда другим миром. И ароматом другим. Геометрией. И Христом - на горе. Когда ниспадает поток. И внутри завивается в круговерть. И отблеском - в осанке испанской. В нагловатом вызове. В росчерке. В неге. Когда весь мир, а ты - на пьедестале. Еще не освоенном, но уже назначенном. И только противник - как только миг. А дальше - слава. И стремительность. И к подножию. К твоему. Как признание и признательность. Как щедрое завоевание. И еще больше что-то. Что скрывается судьбой от других. И природой. И только ведомое тебе - пространство обладания. И владения. И признательность. Навытяжку. Без дисциплины. В судьбу. И почти во вседозволенность. И даже без почти.

Prix de Lausanne 2023. Prize Winners: 1 – FONDATION CARIS 207 – Millán DE BENITO – Spain 1 – OAK FOUNDATION 210 – Fabrizzio ULLOA CORNEJO – Mexico. 3 – FONDATION COROMANDEL
320 – Sangwon PARK – South Korea 4 – FONDATION MAURICE BÉJART 310 – Julie JOYNER – United States 5 – FONDATION DAMM-ETIENNE 309 – Seehyun KIM – South Korea 6 – BOURSE JEUNE ESPOIR 101 – Alecsia Maria LAZARESCU – Romania 7 – FONDATION ALBERT AMON 314 – Ana Luisa NEGRÃO – Brazil 8 – BOURSE ASTARTE 201 – Keisuke MIYAZAKI – Japan 9 – BOURSE JEUNE ÉTOILE 114 – Emily SPROUT – Australia 10 – FONDATION CLERMONT-TONNERRE 413 – Giuseppe VENTURA – Italy 11 – BEAU-RIVAGE PALACE 318 – Soo Min KIM– South Korea Other awards : NUREYEV FOUNDATION Best Young Talent Award: 310 – Julie JOYNER – United States MINERVA KUNSTSTIFTUNG Contemporary Dance Award: 212 – Alexander MOCKRISH – Sweden MINERVAKUNSTSTIFTUNG Contemporary Dance Award: 314 – Ana Luisa NEGRÃO – Brazil. FONDATION EN FAVEUR DE L’ART CHORÉGRAPHIQUE Best Swiss Candidate : 210 – Fabrizzio ULLOA CORNEJO – Mexico FONDATION EN FAVEUR DE L’ART CHORÉGRAPHIQUE AND ARTE CONCERT Web Audience Award: 207 – Millán DE BENITO – Spain Audience Favourite: 309 – Seehyun KIM – South Korea.

На фото - Fabrizzio ULLOA CORNEJO.

[admin]

Да, мы устали. Конечно, устали. Гибельно устали. Глобально устали. Неотвратимо. Но от себя. От своего не присутствия. От отсутствия актуальности и выраженности. Но это ложный и иллюзорный путь - вернуться к истокам. Прослужить эту извечную Литургию. Простоять. Выстоять. Исказить. Мы устали от отсутствия отзвука мира в себе. И от посылов. Сигналов. От редукции энергий. Поэтому от никчемных и безрезультативных защит устали, несомненно. И от боли. Нечувствительности. Конечно, мы устали и ищем виноватых в собственной усталости. И пути выходы, если они еще есть. Мы устали от с усталостью мира. Вместе. И то, что в соприкосновении с сущим - через испытание. И через границы возможного. И невозможного тоже. Ну что сделать, если мир не откликается. Когда в пространстве мы замкнутом. Индустриальном. Цифровом. Когда не можем вырваться и прорваться к друг другу и к себе. Даже через лабиринты байкалов и полей нескошенных. Прорваться не можем. Не сподобились. Но только бы лексикой, только бы языком, только бы фразеологией. Хотя бы. И дыханием. Только бы с Общим. И единовременным сущим. Когда в континуальной телесной выраженности. От многоточия к многоточию. Без разрывов. И надуманных фальшей. Техникой бы. И профессионализмом.

Context: КИНОТАНЕЦ (Context Shorts: SCREENDANCE – Main Program). Работамы профессиональных режиссёров, хореографов и артистов из России, Италии, Германии, Франции, Грузии, Армении, Канады, США, Аргентины, Уругвая, Австралии, Индии и Ирана. Context. Diana Vishneva - Context.Film. 2022 год.

На фото - Диана Вишнева.

[admin]

Хора (Hora - The Movie). Режиссер и хореограф - Охад Нахарин (Ohad Naharin). Посвящается Софии Нахарин. Музыка в аранжировке и исполнении Исао Томита. Использованы произведения следующих композиторов: Модест Мусоргский, Хоакин Родриго, Рихард Штраус, Рихард Вагнер, Чарльз Эдвард Ивс, Эдвард Григ, Джон Уильямс (тема из фильма «Звездные войны»), Ян Сибелиус, Клод Дебюсси. Оператор – Рои Шалти. Монтаж – Рои Шалти и Охад Нахарин. Костюмы – Эри Накамура. Совместное производство с Factory 54. 2022 год.

АнатомиЯ не пройденного - стопа и пальцы - напоказ. От стройной поступи в Новь - отточенной фрагментацией - вихрем импульсивного средоточия. И Откровением навыпуск. Из ответственного общего - к частному неожидаемому - экстаз не исподтишка. Гениальная инициация языка. Божественная в структуре. И соотнесенности. Из хора - голос каждого - как опровержение сути. И неизбывности гравитации. Здесь дыхание из выверта и неправильности. Из внутренней какофонии. И неустройства. Вслушиваясь и устремляясь к себе. Достигая "внутреннего опыта". В избыточности субъект-объектного слияния. В сообщении (главное спасибо - Батай). И здесь - сознанием из не мыслимого, пустым сознанием. Должным. Открытым. Всамделишным. Исступленным. Философией отрицания. Не заполненностью. Но до краев и края. К неизбежности. Совсем не совершенным материалом, не правильным. Но актуальным. И честным. Разным. И знаменательным. Знаменующим. Религиозным. Вот только бы при этом открытым текстом. Прямым. Льющимся. Не присочиненным заново - в монтаже. Не разрисованным. Не довлеющим. Без смазок бы. И без исключений. Без апокрифа. И без слюнявого музыкального материала, не здешнего... хотя... в одно мгновение и не раз - вдруг узел. Разорванный и опрокидывающий. Попаданием. В чудо.

[admin]

Тягучее, расплавленное притяжение. Отстраненное. Релевантное в каждом своем проявлении. С размеренным и разностным развитием. Кантеленным. И языковым пристрастием. Внутреннего и гармоничного средоточия. Жгучего. Испепеляющего. В такой разности телесного предназначения. Предзнаменования. С таким чутким и изысканным вниманием. И не улыбкой (о, боже). Сопровождения. С такой искренностью утерянного. И приобретенного вновь. Утратой. С такой неумолимой безудержностью. Влечения. С таким непрозаическим и исчезающим многоцветием. Вбирающим. Насыщенным. Плотным. С такими изгибами чувственного небытия. Тьмы. Терапевтической. Вязкой. С такими изнемогающим досылом неги. Экстатического безмолвия. Вразумительной чувственности. И взаимо-порабощения. Ткани. Вечной призрачности взаимности. От музыкальной и душевной безысходности. В неизвестность. В никуда. Manen.

Hans van Manen - Short Cut (NDT 2). NDT 2 | Sum Thoughts. Dancers: Fay van Baar, Amanda Mortimore, Tess Voelker, Donnie Duncan JR. Season 2017-2018 | March 8 – May 12, 2018.

[admin]

The Nutcracker and the Mouse King. Dutch National Ballet. Choreography Wayne Eagling and Toer van Schayk. Music Pyotr Ilyich Tchaikovsky. Musical accompaniment Dutch National Ballet Orchestra conducted by Fayçal Karoui. 18 Dec 2021.

Если начали улыбаться - беда. БОльшая, когда начали играть лицами и руками. Вне театра. И вне партнера. И вне драматургии. Мы же уже научились пластике и кибернетике пространства. И воздуха. Мы же уже понимаем про волшебные и тягучие световые волны. И про поток. И про континуум животворный. Отчего же мы так рьяно держимся за нарисованный камуфляж, мертвечину масок и особо - за исступленное следование неким канонам хореографии. И нашим представлениям. И, о, ужас, - традициям. Когда просто почувствовать стопой совсем другое. И другими глазами. И осязающим и пытливым партнерством. Сказочной телесностью. И откровением. Тем более, здесь в "Щелкунчике". И здесь - с ним - С Петром Ильичем. И не надо вставлять номера, а тем более - кланяться. Это так не идет Вам, как и правильность выправки, Якоб (Jakob Feyferlik), а тем более - эти поклоны и эти аплодисменты - зачем эта ярмарка вездесущая. И картинность. И русскость куполов - о, художник, боже, откуда Вы. право. Откуда. С кокошниками. И с экраном. С фавнами и с колоннами. Прочь, прочь, "как от Эйфелевой башни". И от приторной патоки детства с очевидным снегопадом и викторианской мебелью - как символом уюта. И блаженного мироустройства. В результате - статика. Тело скучное. Из позавчера. И вне музыки. И дайте, наконец, ему шанс и облако Королевского. Пусть полетает. Если это, действительно, его мечта. Пусть прыгнет в шокирующую явь, а не в показательно-назывную и иллюстративную старость.

[admin]

С художника спросится. Да еще как. За эти причуды. За изменчивость. За волшебство. За таинство. За ауру. За глубину. За детскость. С художника спросится и запомнится. Такая редкость на театре, когда облачным мышлением. Квантовым. Прозрачным. Джулиан Крауч (Julian Crouch) - 60-летний британец с седой бородой, с ясным взором и с невероятным чувством сцены, где в коллаборации с Сергеем Сергеевичем рождается Незамутненность и Совершенство. В бережных, плодотворных, действенных объятиях Кристофера Уилдона (Christopher Wheeldon) - 49 лет, обладатель премии "Тони" и ордена Британской империи, и вся жизнь еще на ладони. Ах, что это за такт и что за хореографический ум - изысканный и влюбленный. Не понарошку. С блистательным юмором и остракизмом (однажды только в физиологическую чрезмерность). С пророческой и смышленой детализацией. При фантастической, мягкой технике исполнителей. Филигранной. И их пророческой и такой сладострастной органике - открытие по праву во истину театром (жив!). В самой столице Баварии. Как большого явления. Как балетного изыска. И примера радушной безупречности. При сочинительстве Характеров (За отчаянную смелость, Maria Chiara Bono, Вы - с ума сойти). Ты, мальчик, золотой мальчик, попал в очень хорошие руки. И головы. Где столько фантазийного и инфернального. Клокочущего. И в то же время строгого. И ответственного. И красивого безумно. Очаровательного. С сонмищем красок и полутонов. Оттенков. И касаний. И поцелуев. Ах, вальс Сергей Сергеевич, что же за прелесть... Изумительность таланта. С вензелем на голове. И что за счастье. Это. Где можно не бояться повзрослеть.

Сinderella (Золушка). Choreographie Christopher Wheeldon. Musik Sergej Prokofjew. Musikalische Leitung Gavin Sutherland. Libretto Craig Lucas. Bühne und Kostüme Julian Crouch.
Bühnenbildmitarbeit Frank McCullough. Kostümbildmitarbeit Oliver Haller. Baum- und Kutschenszene Basil Twist. Licht Natasha Katz. Projektionen Daniel Brodie. Einstudierung Jason Fowler Jonathan Howells Charles Andersen. Dancers: Cinderella - Madison Young. Prinz Guillaume - Julian MacKay. Stiefmutter Hortensia - Maria Chiara Bono. Stiefschwester Edwina -
Elvina Ibraimova. Stiefschwester Clementine - Bianca Teixeira. Benjamin - Shale Wagman. Cinderellas Vater - Javier Amo. Cinderellas Mutter - Rhiannon Fairless. König Albert -
Krzysztof Zawadzki. Königin Charlotte - Séverine Ferrolier. Kammerdiener Alfred - Jeremy Rucker. Tanzmeisterin Madame Mansard - Polina Bualova. Vier Schicksale - Nikita Kirbitov,
Vladislav Kozlov, Sergio Navarro, Robin Strona. Solo Frühling - Carollina Bastos. Solo Sommer - Ariel Merkuri. Solo Herbst - António Casalinho. Solo Winter - Kristina Lind. Bayerisches Staatsorchester. Ensemble des Bayerischen Staatsballetts. Bayerisches Junior Ballet München. Opernballett der Bayerischen Staatsoper. Ballett-Akademie der Hochschule für Musik und Theater. Statisterie der Bayerischen Staatsoper. Premiere at 20. December 2020. TV 2022. München.

На фото - Julian Crouch.

[admin]

Спектакль "Нижинский" (Nijinsky). Постановка Гамбургского балета. Хореограф, Сценография и Костюмы - Джон Ноймайер (John Neumeier). Музыка - Николай Римский-Корсаков, Дмитрий Шостакович (Одиннадцатая симфония?), Фридерик Шопен, Роберт Шуман. В роли Нижинского - Александр Рябко (Alexandre Riabko), Дягилева - Иван Урбан (Ivan Urban). В рамках проекта TheatreHD. Запись 2017-го года.

Полифония сложно-согласная - внутри и с человеком - второй акт завораживает. Буквально. Насквозь. И оздоравливает сознание. Шостаковичем. По-светлому. По-хорошему. Когда танцор, действительно, Актер. И танцоры - Актеры. Подлинные, что редкость. Когда истинные и безоговорочные Актеры. Трудом внутренним. Волшебным. Когда очень точно и щедро. Адресом. И внутренней собранностью. Отвагой. В нордическом буквальном многоголосии Ноймайера - здесь он мыслит от стояния, от состояния. И от героя. Пруденцией. В квантовом, атомизированном расстраивании безумия. В его неустроенности. И надмирности. При исключительном по силе внешнем воздействии. И внутреннем не разрешении. И эти сопряжения - повсеместно. Когда с юношей и с гимнастерками (особо). В глазах - бездна (крупные планы - счастье). И в другом. С санками, например. Когда от любви. К личности. И к судьбе. И к теснимой чувственности. И к ее обретению. Выраженности. Через брусничность антитела. И ах - какими средствами. Но хотелось бы в первом акте, чтобы не касанием. Точно. Не прямой выразительностью. Телесностью. А скрытым, как было у Лядовой. В "Левиафане". И как тогда этот поток, действенный и неукротимый, скрыть в реинкарнации начала. И первого выдоха. Или всех начал и выдохов всех. Из Дягилева (как очень точно и сильно у Ивана). И дает ли материал повод говорить о новом балете. О "Русских сезонах". И в чем восторг тогда - для тогдашнего зрителя (и нынешнего). И зиждется на чем. И как упоительно дышит эта волшебная природа. Притяжения. И совсем Другого. Столь желанного. И гибельного.

На фото - Джон Ноймайер (John Neumeier).

[admin]

Достоинство - обязательное или напрочь отсутствующее качество дышащей материи. Оно осязаемо, если вот такой безупречной эстетикой, таким отношением к зрителю как у китайцев или таковой фантазийной искрометностью и не канонизированным строением как у SF, таким вскрытым "я-другой" притяжением и уникальной диффузией соперничества как в HET или такой особой предупредительностью и любовью к артистам в интервью у станка как в Монте-Карло, или самим внутренним остовом достоинства, качеством требовательности как у испанца в Германии, такой силой своей подкупающей. И подчеркнутой независимостью. И особо - всегда - Королевский. Даже не вдумчивой пытливостью, рефлексией и знанием наблюдающих камер. Но их истинным вживлением. Не прикосновением - сутью. Где внутри - органика высокой поступи. Когда изнутри. Из собранности и уважения. К самому себе. Всяческому - на острие. Когда сами объемы и сами стены - средоточие средоточия. И борьбы. За победную исключительность. За возможность и невероятность Премьерства. В каждом изгибе. И каждом выверте. И в звуке каждом. Маркой и Брендом. Неумолимостью и безжалостностью. Противостояния. На пути - из молодости. И только дисциплиной и атакующим забралом - в чрезмерность. Болью как усладой. К тому, что должно стать абсолютом. Как у Нагди. Или не стать. Как у. Когда уже который год - вот здесь. В этой точке. На вершине. За горизонтом. За пределами. И не оглядываясь. И через мизансцену соперниц и завистников. С уже пьедестала "золотого мальчика". Где быстро заканчиваются восторги и начинается бой. За взросление. И состоятельность. В этом прокрустовом ложе. Сладострастия и тщеславия. Когда наверху - в избранных - сиюминутность. А может быть, на века. Как единожды Он. Судьбой и Невоздержанием.

World Ballet Day. 2 ноября 2022 года.

[admin]

Revisor. Created by Crystal Pite and Jonathon Young. Written by: Jonathon Young. Choreographed and Directed by: Crystal Pite. Composition and Sound Design: Owen Belton, Alessandro Juliani, and Meg Roe. Scenic Design and Reflective Light Concept: Jay Gower Taylor. Lighting Design: Tom Visser. Costume Design: Nancy Bryant. Assistant to the Creators: Eric Beauchesne. Actors-Dancers: Ella Rothschild, Cindy Salgado, Jermaine Spivey, Tiffany Tregarthen, Doug Letheren, David Raymond, Rena Narumi, and Matthew Peacock. Premiere: February 20 – 23, 2019. Kidd Pivot (Canada).

Не знаю, что там с деконструкцией Даррида, и как соотносятся означаемые с означающими, но текст балета завораживающий. Настолько завораживающий, что ах. И когда сознанием. И в сознание. Вглубь. Когда телом строится сознание. И речью - тело. Произносимым и выраженным движением. И через световую материю. Ренгено-графику. Как действие самой материи. Когнитивными всполохами. Очерченной лавой. И как отзывается она. Формулами. И этим уникальным синтетизмом выражения. И какие здесь соотнесенности и взаимодействия. Тяготения. И в глубину действия. Какой физикой. Формой какой. Совершенством собственным. Инструментами, близкими к космическим. Чтобы прочитывать Тему. Чтобы читать себя. И воздух. И пространство за. Чтобы это все слагалось внутри. Темпераментом. Пружиной. Волей. Свободой. Такой сущностной, не понятийной свободой. И окрыленностью. Скобок. Пунктиров. Разрезов. Запятых. И пауз, что по Гоголю. Финалом. Здесь такая плотность. На корпускулярном уровне. Здесь нет случайности, когда театр. Может быть, от снов Вагнера. И Аппия. И всех, кто шел по этому Пути. Мечтаний. И кто там говорит, что разность жанров. И эта рациональность, просчитанная женственностью. Смелой. Стальной. Собранной. Мыслящей. Откровенной. Не будничной. Не утилитарной. Авангардным мышлением. Атрибутивным. Усилием воли. Трудом. Фантазмами. И отчаянной смелостью.

На фото - Crystal Pite.

[admin]

DANCES AT A GATHERING (2020). COMPANY - The Royal Ballet (London). CHOREOGRAPHY - Jerome Robbins. MUSIC - Fryderyk Chopin. COSTUME DESIGNER - Joe Eula. LIGHTING DESIGNER - Jennifer Tipton. DANCERS: Luca Acri, Federico Bonelli, William Bracewell, Alexander Campbell, Francesca Hayward, Fumi Kaneko, Laura Morera, Yasmine Naghdi, Marianela Nuñez, Valentino Zucchetti. SOLO PIANO - Robert Clark.

"Опять Шопен не ищет выгод...", и дело только в тончайшей настройке человеческого (душевного) взаимодействия. И его осуществленности в рисунке телесном. И эта пауза в финале - самый высший триумф оскароносного Джерома Роббинса. Великая пауза - всех смыслов и всех тяготений. Насколько же статика живописна. И чудотворна. Когда так чувственно и так проникновенно прожита вся ткань. Диалог. Мужчины и Женщины. В предельном внимание друг к другу, в безукоризненном потоке отношений, в будирующей сознание нюансировке. И здесь так свежо и совсем по-новому Франческа Хейворд. Откуда в кенийской некогда подданной столько изысканная выраженность амплитудного внутреннего рисунка, в его изломах и тягучести, в его почти схоластической строгости состояний. И в обращенности в потусторонность. Легкой. Незамутненной. Потаенной. Она явно здесь искренне солирует. Своей сутью. Своей устремленностью. Проживанием. Поэтичным и лазурным. И дюже обезоруживает, все-таки, больше техничную и сделаю Жасмин. И просто рояль, и просто экзерсис, и просто артист, без декораций и света способны создать ощущение дива и пленительного восторга. И еще Фредерик, который совсем не здесь. К счастью.

[admin]

ALICE'S ADVENTURES IN WONDERLAND (2017). CHOREOGRAPHY - Christopher Wheeldon. MUSIC - Joby Talbot. ORCHESTRATION - Christopher Austin and Joby Talbot. DESIGNER - Bob Crowley. SCENARIO - Nicholas Wright. LIGHTING DESIGNER - Natasha Katz. PROJECTION DESIGNER - Jon Driscoll and Gemma Carrington. ORIGINAL SOUND DESIGNER - Andrew Bruce for Autograph. STAGING - Christopher Saunders. CAST: ALICE - Lauren Cuthbertson. JACK/THE KNAVE OF HEARTS - Federico Bonelli. LEWIS CARROLL/THE WHITE RABBIT - James Hay.
MOTHER/THE QUEEN OF HEARTS - Laura Morera. MAGICIAN/THE MAD HATTER - Steven McRae. CONDUCTOR - Koen Kessels. CONCERT MASTER - Ania Safonova. ORCHESTRA - Orchestra of the Royal Opera House.

Как изнутри рождается сказка. Волшебство. Как это видит ребенок. Какими глазами. Какими осязаниями. Ароматами. Каким чувствилищем. И это не сыграть. Это надо схватывать. Ловить. Канализировать. И тогда внешнее - все то, что изъясняется формой, надо из этого жеста. Внутреннего. И свет тоже, которого нет здесь вовсе. И цвет, который не случаен, и тоже зависит напрямую от волн и частиц, движущихся из нутра. И телесное выражение. И да, в этом есть больше гротеска, очевидно. Потому что мир видится большим. И явленным - в преувеличение. И поэтому здесь ближе Джеймс Хей (James Hay). Он точно ведет внутри и вокруг себя. Он блаженствует. В точных координатах. И в точном соотнесение. Изобретательно. И легко. Наивно (!!!). И никак взрослость, внутренняя взрослось, уже статика такая, "не удивление" Лаурен (Lauren Cuthbertson) не способствуют общему вибрато таинства. Фальш-восприятие. И фальш-изъяснение. Взрослая. Слишком. Не откликается. И в музыке - тоже. При этом странно: зритель благоухает, хотя даже сочиненный бурлеск персонажей из страны Чудес, так уж очень откровенно, - не завораживает. Хотя, возможно, в реал-публик все дышится по-другому.

[admin]

The Dante Project (2021). Company - The Royal Ballet. Duration - 2 hours 45 minutes. Choreography - Wayne McGregor. Music - Thomas Adès. Set and Costume Design - Tacita Dean. Lighting Design - Act I (Inferno: Pilgrim): Lucy Carter and Simon Bennison. Act II and III: Lucy Carter. Dramaturgy - Uzma Hameed.

Originally danced by Edward Watson, Gary Avis, Lukas B. Brændsrød, David Donnelly, Benjamin Ella, Hannah Grennell, Melissa Hamilton, Meaghan Grace Hinkis, Mayara Magri, David Yudes, Marcelino Sambé, Yasmine Naghdi, Nicol Edmonds, Joonhyuk Jun, Tomas Mock, Giacomo Rovero, Stanisław Węgrzyn, Francesca Hayward, Matthew Ball, Calvin Richardson, Harry Churches, Ashley Dean, Leticia Dias, Leo Dixon, Hannah Grennell, Joshua Junker, Sae Maeda, Katharina Nikelski, David Yudes, Anna Rose O’Sullivan, Luca Acri, Hannah Grennell, Melissa Hamilton, Fumi Kaneko, Sae Maeda, Katharina Nikelski, Romany Pajdak, Julia Roscoa, Gina Storm-Jensen, Paul Kay, Joseph Sissens, James Hay, Marco Masciari, Marco Betteridge-Jimenez, Sarah Lamb, Rose Milner, William Bracewell, Ryoichi Hirano, Alexander Campbell, Olivia Cowley, Lauren Cuthbertson, Natalia Osipova and Akane Takada.

CONDUCTOR - Koen Kessels. CONCERT MASTER - Sergey Levitin. CHORAL DIRECTOR - Simon Halsey. CHORUS - London Symphony Chorus. ORCHESTRA - Orchestra of the Royal Opera House. London.

Так заглядывая в вечность и в себя. И в бездну. Прошенным гостем. Званным. Долгожданным. В неизмеримое и немыслимое. Со снайперской точностью. Исключительностью тела. И математической изобретательностью - не оторвать глаз. Ясностью и талантом. Трудо-исчислением. Инфернальной стихией. Невесомостью Нагди. Муками. Чтобы такой сосредоточенностью. И в такую прозрачность. В такую густоту. Всей сердцевиной. Ансамблем всем - Избранных. Чтобы через Вас, Уотсон. Через Вашу жизнь. И жертвенность. И через вашу Веру. С юным Маскиари как с Откровением. Такой натянутой струной. В этом ошеломительном объеме. Художественного крещендо. Этой максимы. Этого совершенства. И навзничь. Балетной воцерковленностью. Религией тела. И его песнопениями. Строем невероятного симфонизма. В цветовом и световом царстве. И в тканевом тоже (Это - за гранью). Когда от размышления. От дум. От судьбы. От тревоги. И еще от выполненного и сотворенного. От потерянного. И преданного. Не масштабом - Глыбой. Таким изумительным контрапунктом. К серости. И невероятным Хором. Человечества. И человеческим. Танец перед Небом. В завтра. Еще даже не мыслимое. В будущность. Пророчеством. Совершенством. Качеством. Высшего предназначения. Парадом Планет. Избранных. В диджитальной механике Вселенной. И в каждом Человеке. И в каждой судьбе. И в душе каждой. И главное - в сознание. Здесь каждый - Высокая Трагедия. И Победа каждого - поступью. Скульптурной завершенностью. Органикой. И обращенностью к свету. Это когда мир охраняем Театром. И Театром сотворен. И божьи замыслом. И божьим наказанием. И пророчеством - в эпику. И даже не полотном - Рельефом. Здесь листание себя. Как Испытанием. И в Космос. Без лжи. На Высшем суде. Как на экзамене. Чести. Лидера мирового Театра. И мирового Балета. Когда есть Шедевр. Здесь есть то, что не случалось. И то, что впервые.

[admin]

Роден (Rodin). Фильм-балет Бориса Эйфмана. Музыка - Морис Равель, Жюль Массне, Камиль Сен-Санс. Костюмы - Ольга Шаишмелашвили. 2012 год.

Из каких сундуков, Господи. И даже пока без Бориса Яковлевича. И главное - без Бориса Яковлевича. В запись. Почему все наши болезни - так наяву. За неимением? И это после тех проектов Theatre HD, что были до. Как можно так не уметь снимать. И не уметь. И так безыскусно прятать Его Величество переход. То, что на сцене. Из сцены в сцену. Происходящего реально. И в сердце артиста. В ногах. Что это за бесталанные образы-планы. Замедления. Наезды. Укрупнения. Скручивание кадра. Отчего мы просто не исследуем и не следуем природе театра, природе движения, природе и таинству пространства. Игры. И крупных планов. Почему мы не умеем просто чутко и просто внимательно. Внимать и передавать. Быть внутри. Изнутри. Созерцать. Тактично. Ненавязчиво. Дышать вместе. Священнодействовать. Умиротворять. Предвосхищать. Эта замшелое и провинциальное высокомерие. Высоколобие. Претенциозность. Выспренность. Видимая и такая глупая кичливость. Якобы право на первенство. На исключительность. Право, на самодеятельность. Само-деятельность. Из меня. Из самости. А не из предмета. Явленного здесь, и это десять (огромная-преогромная дистанция) лет назад. Огромных 10 лет Мирового Театра. Танца. И Кино. 10 лет философии. При этом работа художника по костюмам (!) не архаична - она в этом общем вдруг разочаровании Студебеккером становится главной и актуальной. Когда белый хлопок. На женщине. Как изыск простоты. И притягательности. И все это на фоне всегдашней изобретательности Эйфмана. Пульсирующей изобретательности. Вихревой. Завораживающей. Но почему-то досадуя, что слишком велеречивой порой. Пафосной. Чрезмерной. И главное - предсказуемой. Инфантильной. А почти 40 лет назад - тогда - вживую?!. И здесь - фрагментами гениальной. Но чаще всего в отсутствие графики и точности исполнения. Грязновато мускулами. Совсем чуть-чуть и небрежно. А вот Нина Змиевец (Nina Zmievec), к счастью, - лишь и чаще всего математикой. Обоснованной. Отточенной. И такой вдруг вожделенной и мечтательной. И здесь тогда сразу и в голове - свет. От ясности. От почерка. От грации. В порядке сила, брат. В заведенном порядке. В конституции. Тела и мысли.

[admin]

Щелкунчик: Перезагрузка (The Nutcracker Reloaded). По мотивам балета Петра Ильича Чайковского. Режиссер и хореограф - Фредрик Бенгт (Бенке) Ридман (Fredrik Rydman). Компания House of Shapes. В роли Клары - Эллен Линдблад (Ellen Lindblad). Дроссельмейер - Даниэль Койвунен (Daniel Koivunen). Художники - Лена Эдвалль Веландер (Lehna Edwal) и Фредрик Ридман (Fredrik Rydman). Художник по костюмам – Лена Эдвалль Веландер. Художник по свету – Тобиас Халльгрен. Швеция, 2018 год.

Это блестяще. Со всех точек зрения. Блестяще и разяще. И прежде всего, за окрыленность и фантазийность. За свободу. За смелость такую - по-настоящему мальчишескую. Залихватскую. Куражную. Взбалмошную. За невероятную органику восприятия мира. Создания мира. И за его воспроизведение. И за мысль, конечно. Пластическую и инженерную. Так неотвратимо держать фокус. Зрительского восприятия. Удивления. Так работать с пространством. Сопряжением. Огранкой. Пластикой. С таким изобретательством и выдумкой (Рамки и свет - фантастичны). И здесь просто цитата от главного Волшебника и Автора Фредрика Бенгта (Бенке) Ридмана (Fredrik Rydman): "Когда я думаю о наборах и движениях, у меня настрой математика или физика. Хореография подобна реке или океану, который постоянно меняет свой ритм, форму и течение. Я думаю, что все сценическое искусство должно выполнять определенную функцию". И это все галопирует в невероятных мизансценах, телесных хитросплетениях, калейдоскопическом смешении жанров и стилей, в истинной вкуснятине современного искрометного драйва. И отважной, изысканной молодости. И когда-то даже на Бенуа. В Большом. В 19-ом. Могу себе только представить, как нищенские обноски (костюмы искусно мягко сконструированы, мягко и очень притягательно) были так скептически восприняты тогда в академическом зале консервативными зрителями. Просто это не может быть вне контекста. Наверняка. Но то, что так самозабвенно здесь творят и фонтанируют Эллен Линдблад (Ellen Lindblad) и Даниэль Койвунен (Daniel Koivunen) и еже с ними - это радость мироздания и радость мира. Не уставшего сопротивляться мраку и мракобесию. В утверждение любви и истины. И его Величества Театра - родникового, по-настоящему детского. И пусть главный мотив назидательно нарочит и актерски не совершенен в исполнение Ведущего (Йорген Торссон Jorgen Thorsson), и пусть в кульминации хотелось бы видеть, действительно, Вершину и Откровение (как в мечтательный пример - классическую и космическую безупречность Ясмин Нагди и Марко Маскиари, эталонов из Королевского), все же в этот раз и здесь, "здесь и сейчас" от этого общего безумства Хореографа и Исполнителей удалось полетать. Под облаками. За небом истинного восторга. И обожания.

На фото - Фредрик Бенгт (Бенке) Ридман (Fredrik Rydman).

[admin]

Балет "Ноймайер: Русалочка" (The Little Mermaid). По одноименной сказке Ханса Кристиана Андерсена. Музыка - Лера Ауэрбах (Lera Auerbach). Дирижер - Martin West. Хореограф - Джон Ноймайер (John Neumeier). Балет Сан-Франциско, 2011 год.

Даже за одну триоль в блаженном созвучии тел и дыханий вовсе не из сознания рожденной гармонии в обретенном плетении сосуществования в одной обволакивающей и лишь миг длящейся мизансцене - счастье. Тот симультанный образ, за коим вечность. И смыслы все. Как и в рваном изыске композиции - во взрывах и сменах темпо-обретения, когда нет привыкания и нет зависания. В пульсации драматургии - ни шаг за шагом, а взлет и неуспокоенность. Лишь время не щадит. В одеждах, прежде всего. Там другим тканям место. Другим обволакиваниям. Другой дисциплине и манкости ткани. Пронзительному телу. И очень современному. Выраженному. Нервами. И тогда место не ретро-стеканию и развиванию, а нови телесности. Эпатирующей. Явной. Отважной. Как и внутренней дисциплине и собранности. Без лица. И без бровей. И без эмоций. Нутром. Сутью своей. Сущностью. Как у Ллойда Риггинса (Lloyd Riggins). Когда талант и служение - вне времени. И вне пространства. Скользящим и ускользающим бременем бытия.

[admin]

Спектакль "Ромео и Джульетта" (Mats Ek: Julia & Romeo). Постановка шведской королевской оперы на музыку Петра Чайковского. Хореограф - Матс Эк (Mats Ek). Сценография и костюмы - Магдалена Оберг (Magdalena Aberg). Джульетта - Марико Кида (Mariko Kida). Кормилица - Ана Лагуна (Ana Laguna). Ромео - Энтони Ломульо (Anthony Lomuljo). 2013 год.

Вот так схватывать время, как "Пушкина за баки". Сутью схватывать. Дерзостью. Разумом. И жестом. Определенно качественным. Определенно рожденным от смысла. И выверенным. И даже в своей спонтанности. С ног на голову. В современном осязании мира. И человека. Здесь так много выговоренного. Сказанного. Из сердцевины мудрости и обращенности. Восприимчивости. Из поговорок. Из мифотворчества. Из цитат. И цитат собственных. Но все же в отсутствие магмы противостояния. Все же. Оно опосредованное это противостояние, но не определяющее. Не из музыки рожденное. Не забирающее. Но это дорогого стоит, если Петр Ильич так будоражит, особенно когда доигрывается мизансцена стеной. Ходом. Отголоском. Неизбежностью. И есть необъясненное. Необъяснимое. Из вертикали. Как тот старик, что в отчаяние и так старательно на месте. Как застывшее поколение. Как уже пройденное. Не продуктивное. И здесь тогда совсем другой конфликт. В другом измерение. Поколенческий. Когда из древа. А здесь - из облака. И совсем в выверте. Как боком к небу. И с закрытыми глазами. Как звери. Наощупь. В схватке. Индивидуальным почерком. Не подчеркнуто, но осязаемо. Другим стилем. И другим штормом. Не наперекор. Но своим. Сегодняшним. Чутким. Что не может быть без конкретной природы Марико. Здесь именно природой. И слухом. Осязанием. В друг друга. Через соприкосновение. Через другие, качественные пристройки. Здесь обретенные. Прожитые. Чрезвычайно чуткие. Тонкие. Кажущиеся единственными. Вот такой химией. Телесным интегралом. И пространственным тоже. Когда доживается. Додумывается. Доигрывается. Театром. В странном общежитие с оркестром. И с Чайковским. В странном. Очень странном. Но завораживающем.

[admin]

Пусть будет двадцать минут ребячества. Невинной дерзости. И незамутненного школярства. "Милый грех", да, Марина Ивановна? В искрометности и незатейливости. Почти животной - в непоседливости и круговерти. Так осязая музыку и характер. Легкостью и безгрешием еще. Таким ранимым и пуховым сознанием. Без причуд. Без выучки. Без настырности. Просто увлеченно и такими кристалликами. И междометиями. Весеннего не увядания. И такой слышимой чувственности. Еще не оформленной. Не окрепшей. Но в причудливом выигрывании постановщиком, как например у L.Afflitti и S.Loerenco. Можно научиться, а можно прислушаться. Вслушаться. Научиться не застывать. Прыгать и чудить. Заводить и слагаться. Из собственного "я" в "не я". Этюдом. Грацией. Росчерком. Можно сделать так, что такого не будет никогда. Уже. И только здесь - взахлеб и бессонно. Не затрачиваясь на пустоту. И на одиночество. Еще не ведая, парить. И облачком быть. И простотой. И рифмой. И еще не глубоко мыслить, а витийствовать. Качельными вихрями и закатами. Умноженным детством. Пойманным самозабвением. Ветром еще не наполненным, но ветерком. Когда тихо внутри. И таинственно. Когда еще безответно, но поцелуем. Когда не сказывается сказка, а дышится. Когда мало-помалу, но всегда от солнца. И от его первых лучей. В жизнь. И в неизбежность.


GALA 2017 OF THE PRINCESS GRACE ACADEMY. A series of pieces especially created for the Academy’s students on Brahms’s Hungarian Dances. Сhoreographs include Jean-Christophe Maillot, Michel Rahn, Eugenio Buratti, Francesco Nappa, Sara Lourenco, Grigory Chicherin, Jeroen Verbruggen and a composition by Young Seo Ko, a student at the Academy.

[admin]

J.S.Bach "Cello Suites. In den Winden im Nichts”. Coreographer Heinz Spoerli. Ballet Teatro alla Scala. Sandro Laffranchini - cello. Tianjin Theatre (China). 7.9.2016.

И если так, с улыбкой, то жди недоброго. Сладкоголосия жди, так присущего alla Scala. От струны когда казалось бы. От Баха. От Неба. И что тогда Бах внутри. И что это за судьба. За вера. Когда без погружения. Без страдания. И автор совсем за скобками. И только модное присутствие. Инструмента. И зачем Вам тогда нужна Эта Музыка. И этот дух. И этот строй. И тональность эта. И мерность. Зачем так, если с таким отстранением. Чужестранным. И несложностью вообще. Не затратностью. Незамысловатостью. Здесь нет благости, но слишком много сахара. И зачем-существования. Что вытанцовывается тогда - в сердце, в груди. Внизу. Что болит, и зачем тогда просто красиво. Якобы. Понятно, что 2016-ый. Но причем здесь время. И до. И после. Здесь о чем круг. И струна. Зачем. И зачем мужчина с женщиной. Что из них. И что друг для друга. Каким языком. И дыханием каким. То есть когда просто. И техникой, далеко не аховой. Что за этим. И где антитеза. Опять и опять. И том же самом. Где верх. И что это такое - "я внутри". Сущностью в существующем. И я слышу. Что это такое - человек в парике. И орган. И вечер того городка. И люди. И как они смотрят. И как идут. И как очаг. О чем мы. И зачем тогда. Если было все не так. И не ради этого. Не про патоку. И даже не про сладострастие. С чем борется нутро. Чему противостоит. И чему радуется. Где утро здесь. И как горят огни. Там на улице. И внутри. О чем пробуждение. И закат. Хочется просто закрыть глаза. Когда фантазия о другом. О другой мечте Иоганна Себастьяна. И струна - о другом. Совсем.

[admin]

"Nuit Romaine" (Palazzo Farnese, Rome). Choreography and Direction - Angelin Preljocaj with Eleonora Abbagnato, Friedemann Vogel and the dancers of Rome Opera Ballet. Costumes Maria Grazia Chiuri for Dior. Premiere - 29 April 2022.

В размеренности - толк (?) В степенности (?) В значимости-в расширении-в укрупнении-в замедлении (?) В средоточии-погружении (?!) В многозначительной велеречивости - в результате. И в прямо указующем, пророщенном из классического и неоклассического. Толк - в чем? И ткань живая? Как, Маэстро? И где? Прельжокаж (Angelin Preljocaj), он же здесь не только про видео-танец. И про искусный cross-over. Здесь же целый концепт. Континент замысла. Претензия. Осененная скульптурностью. И его томлением. Тоской. Интенцией. И собственной воскресающей волей. Или деньгами большими. И царственностью Dior. Бог весть. Снято - да, и с музыкой - едино. Изысканно. И очень вбирает. Томит. Даже ободряет. Порой. Обретенной чувственностью. Интеллектом. Но где юмор - хотя бы вдруг - как парафраз. Где антитеза. Или пляска. Выверт. Да и так уж, честно говоря, не "ах" по лексике танцевальной (да и по технике труппы). Далеко не "ах". Когда нет собранности в теле. И духом. Когда спиной. Красиво. Красиво, да. По мизансценам. Фокусирующим. Назывным. Но нет внутри осознания. И проживания. Вчувствования. И в результате приторно и токсично, пластмассово, потому что даже антитеза - ноги из-под тряпок - трюк. И уже виденный. И сосуды - внутрь хорошо. Но только бы не ползущим. Не только хотя бы ползущим. Высоколобым. И с веревкой тоже это. А если нет новой дрожи внутри, нет и выявления. И тогда только приемами. И прежними снами. То есть не собирается. В общую пружину. Не пульсирует. Качественно не растет. И в плазме происходящего. И в форме обретения. А жаль. Сама идея синтеза и произрастания из идеи в плоть - ждущую и качественную - работает. Важно работает. В интерьере. В тени. В лестнице. В пространствах. В результате представляется, что моды здесь - перебор. Моды быть законодателем. Но там, где тело и тесно-сплетение, все равно, счастье.

[admin]

The Statement (Заявление") by Crystal Pite. Written by Jothatan Young. Танцовщики: Rena Narumi, Aram Hasler, Jon Bond, Roger Van Der Poel. Балет поставлен на музыку Оуэна Белтона (Owen Belton). Вокальные партии исполняют Мэг Ро, Коллин Вилер, Эндрю Вилер и Джонатон Янг. Над сценографией к спектаклю работал Джей Гауэр Тейлор, а костюмы создавали Йоке Виссер и Кристал Пайт. NDT, 2016 год.

Каким штилем. И стилом каким. Без клякс. Без помарок. Без кривоточий. Уникальным языком. И дискурсом. Осмысленной речью. Внятной. Изысканной. Экспрессивной. Виртуозной лексикой и точечной акупунктурой. Многосложной. Когда нет пропущенных запятых. И кавычек. И когда самая прелесть - в пунктуации. Во вздохе. И в задержке дыхания. В фатальной плотности. На грани и за. В собранности. В фокусе. В скрупулезности. В обостренном существование. И сосуществовании. В интегральном исчислении соотнесенности. И сопряженности. Отношения и отношений. Когда можно и возможно лететь. От работы. От устремленности к предельному вниманию. И осязанию. К возможному диалогу. И конфликту невозможному. В неизбежном разрыве. Когда необходимо достичь и превозмочь. Так гибельно и так возвышенно. Так дерзко. И так безжалостно. Математически и металлически выверенным пространством. Мизансценами. Столом. Где так вопиит вещность. Символика. И наполненность ее смыслами. Бытием вне случайного. Вбирающим бытием. И отталкивающим. Когда тело работает с речью. И с разумом. С тем, что вне и за словом. С тем, что наперекор слову. И в отместку. И благодаря. В блистательном хореографическом фантазме. Когда Crystal Pite - интеллектуальный гейзер, а NDT - факельный театр. В антропологии. И в философии межсубъектности. Когда о главном. Самом. И так современно и своевременно.

[admin]

Балет "Ромео и Джульетта" (Romeo and Juliet). Музыка - Сергея Прокофьева. По пьесе Уильяма Шекспира (William Shakespeare). Постановка - Парижской оперы. Хореограф и режиссер - Рудольф Нуреев (Rudolf Nureyev). Художник - Эцио Фриджерио (Ezio Frigerio). В главных партиях - Матиас Хейманн (Mathias Heymann) и Мириам Улд-Брахам (Myriam Ould-Braham). 2021 год.

40 лет - это видно. Очень видно. Очень. И тридцать пять - тоже. В истории про подростков. Этого не должно быть. Категорически. Это совсем другая энергия. И жизнь. И воздух. И рисунок тогда не должен требовать совершенства. Технического. Они говорят "мы доросли до этих партий". Но вихрь другой. И скольжение другое. Неказисто должно быть. Неудобно. Не застроено. Мы ставим другой хореографией, но хулиганство оно изнутри. И следишь здесь за ногами. За складками (и философскими тоже). В волшебном абсолютно решении костюмов. И магии ткани. И цвета. Но уж не на фоне помпезного камня. Мертвого. Имперского. Здесь нет этого. Это грязь, как у Филиппенко. Здесь и свет должен кружить. Дыханием. Атмосферой. И фона нет. Есть материя живая. Без массовки. Без этих обязательных атрибутов площади. Без назывных жестов. Без горизонтали. Без сюжета. Событие - в другом. Как начало бала у Прокофьева, и Нуреев очень точно ищет выворот в теле. Другой ход чем у Royal Ballet (Нагди просто совершенство в Джульетте там). Но другим страхом. И отчаянием другим. И схваткой. Нуреев очень много с риском ставит, и очень многое в будущее. Теологией. Собиранием образа впереди. Но тогда сексуальность надо раскрывать без психологизма. Как у NDT. Как у Акрама Хана. Скользить. Мы должны касаться. И уж если поцелуй - в паузу. Долго. Что бы не происходило в музыке. Она - референт. Здесь есть несколько сумасшедших тем у Сергея Сергеича. Но переходы состояний не надо вытанцовывать. Здесь бы по-другому сейчас считывать балет. По-другому его услышать. Осязать. И увидеть. Здесь не может быть приблизительности жанра, а жестокость. Жесткость. И неизбежность. Не внутри классического балета, а внутри человека. И зрителя. Мы не должны белыми трико. Это чужое здесь. Чужеродное. Другим. Более важным. Актуальным. Здесь нет никакого волшебства и слюней любви. Здесь есть ее обнаженность. И неуступчивость. И несвоевременность. Нет специальности. Когда все против. И еще жестче. И еще. Хотя Рудя чувствует это. Он пытается ставить экстремально. Не дает тема. Музыкально думать еще тогда. Сверх. Мета-музыкальностью. И молодостью думать. Вот тем мальчиком, что в углу. Это его чаша. И его назначение. И судьба его. Не надо здесь про технику. Здесь надо открываться. Когда еще любовь могла противостоять. И убеждать. Когда это было средство спасения. Тогда как это должно быть?! Ну уж точно не красиво. Сильно должно быть. Еще современнее. И еще. Сильнее. Взаправду. Как самой жизнью Нуреева.

На фото - Рудольф Нуреев (Rudolf Nureyev).

[admin]

"Любовь, часть 2" (Love Chapter 2). Постановка "L-E-V" (Израиль). Хореографы - Шарон Эяль и Гай Бехар (Sharon Eyal & Guy Behar). Саундтрек - Ори Личтик. Костюмы: Оделия Арнольд, Ребекка Хиттинг, Гон Биран. Мастер света - Алон Кохен. Festival Montpellier, 2017 год.

Потому что это дерзко. И очень современно. Потому что это откровенно. И честно. Потому что это наотмашь. И завораживающе. И еще очень увлеченно. И экстатически. И по-звериному. Потому что природой. И о природе. И еще об общности. И как часть влияет на общее. Так зримо. Чувственно. И без стыда. Как вызов. Как гипноз. Парадоксальность выявления тела. И подсознания. И темной энергии. Животной. Какие изысканные имеет она очертания. И формы. Как движение магнетизирует. И влечет. Уже болезненным. Почти выздоравливающим. На пути. Выговаривающим неимоверное. Скрупулезное. От вызывающей пластики. Исповедальной. Физиологичной. Терпкой. От синергии желания. Андрогенного начала. Открытым языком и открытой телесностью. Угаданным средоточием. И внутренней силой. Энергией возможности. Когда Один и когда Все. Комбинаторика порочного. Властного. Беззащитного. Когда тело как субстанция. Эпатажа. Эйфории. Экстаза. И выявление через разность. Из темноты. И небытия. Как будто разговор с телом. Как будто заговор. Структурный. В неспешном. Метрическом. В выборе ткани. Ее структуры. Слушать и выявлять. Очень сильным нутром. Очень сильным. И волевым. Они - в авангарде. Страдания и любви.

На фото - Хореографы Шарон Эяль и Гай Бехар (Sharon Eyal & Guy Behar).

[admin]

Балет "Макмиллан: Ромео и Джульетта" (MacMillan: Romeo & Juliet). Музыка Сергея Прокофьева. Постановка Royal ballet. Хореограф - Кеннет Макмиллан (Kenneth MacMillan). Художник - Николас Георгиадис (Nicholas Georgiadis). Дирижер - Кун Кесселс (Koen Kessels). 2022 год.

Сергей Сергеевич здесь тоже чрезмерно благообразен, когда история не о любви, а о противостоянии. Жутком противостоянии. Бескомпромиссном. С невозможностью примирения. Вовсе не о чувстве. Почему тогда так жеманно ставится вся среда, вся эта приторная органика с якобы органичной жестикуляцией. Это очень раздражает. Там есть вот этот репетитор и отец, он строже. И это правильнее. Скупее все должно быть. Воинственнее. Эдвард Уотсон должен был научить Марселино Самбе (Marcelino Sambé) большей внутренней собранности и мужественности. Не телесной, там все отменно, а человеческой. И вообще это хулиган, герой улицы. Это Леша Летучий. Он должен обаять не глазами - вызовом, очень много здесь этого сахара. Все должно быть гораздо жестче. И без этого костюмного карнавала и обилия соглядатаев. Я не думал, что ты, Katharina, что ты так глупа. И так завистлива. Там есть ребята, но вся эта работа с правденкой обескураживает. Yasmine Naghdi (30 лет) удавалось тогда изнутри, больше света и больше детства дать, непосредственности, Анна Роуз О’Салливан (Anna Rose O'Sullivan) значительно внутренне старше, и поэтому пытается, а это видно. И видно очень. 28 лет - это очень много. Уже. Мне пацанка нужна. Подростки. С другим восприятием. С кожей другой. И держать хореографию и так держаться за нее, и звук, глубина звука должна быть совсем другой, пространство звука. Если бы в современность. И графичнее. Приблизительность и сказочность - вовсе не к месту. Вовсе. Блажененько так. При божественной технической силе. Не то ощущение мира. Воздух не тот. И тогда очень жаль тех, кто рядом с героями. Они - тоже главные. И не толпой. Вызовом. Агрессией. Молодостью. Правдой. Глазами. Нет влюбленности. Есть озарение. И страсть. Сила есть. И безаппеляционность. И убийство здесь. Кровь. Это очень важно. И месть. Да.

[admin]

Балет "Щелкунчик и Мышиный Король" (Nussknacker und Mausekönig). Постановка цюрихского балета. Режиссер и хореограф - Кристиан Шпук (Christian Spuck). Музыка - Петра Чайковского. По одноименной новелле Э. Гофмана. Дирижер - Пол Коннели (Paul Connelly). Художник - Руфус Дидвишус (Rufus Didwiszus). Художник по костюмам - Баки Шифф (Buki Shiff). 2018 год.

Шпук транспонирует образ. В его множестве перерождений, ипостасей и восприятий. Сплетением и хитросплетением. Он смело фигурирует Чайковского. В собственном, современном прочтении. Собственной судьбой. И сердцем. Он - рефлексирующий и очень из детства герой, этот совсем не академичный Уильям Мур (William Moore). Беззащитный. Деликатный. Чуткий. В этом по-настоящему игрушечном герое. Явленном и исполненном. И только Она, то что должно было не играться, а проживаться юностью, непосредственностью, воздушностью, открытостью, дыханием не берет. И слухом. И как жаль, что не хватило порой антитезы - как вдруг обращенности в чистоту академизма. И непорочной классики. В этом фейерверке эксцентричности. И бурлеска. Особенно, когда персонажи связаны так живописно, где очень точна каждая линия и каждая маска-персонаж (чего так не хватает в клоунах). Но когда так творит волшебством, телом и мировоззрением Доминик Славковски (Dominik Slavkovsky) - истинная Сказка. Его Дроссельмейер даже в паузе и тишине чудотворен. Он острый и изысканный, подчеркнуто изысканный. И безупречно-грациозный. Притягательный. Очень. Сложнейшим и опутывающим сознание рисунком. И сцена на сцене, и еще ощущением пространства внутри - превращение за превращением, головокружительная тайнопись и многослойность. В мизансценах. В гэгах. В отточенном и интеллигентном "Щелкунчике". Даже в буффонаде. В грустной отстраненности аккордеона.

[admin]

Балет "Драгоценности" (Jewels). Постановка Большого театра. Музыка - Габриэль Форе/ Игорь Стравинский/ Пётр Чайковский. Хореография - Джордж Баланчин (George Balanchine). Художник по костюмам - Елена Зайцева (Elena Zaiceva). Январь 2022 года.

Оммаж - слово хорошее. И стать у Вазиева Махара Хасаныча отменная. Прямая спина - царственный наклон головы - назидательный и подчеркнуто-металлический тон. Безапелляционность закулисья. И Ее Величества сцены. Императорского театра. Придворного. Видавшего и Князей-покровителей. И Президентов с челядью. И только Время - где-то спрятавшись. Притаившись. Cхронившись. Укромно. Забыто. Брошено. Перед чеканной поступью Академии. С (как ее?) неизменной субординацией. И незыблемой традицией (чего?). Техники - да. Выучки и школы - в десятку. Дисциплины и безукоризненности - Аллилуйя. Получается так. Ревнители. Охранители. Небожители. Адепты трона и духа державного. Чтобы Захарова - такой уж скульптурностью. Стоической. Недостижимой. Нарочитой. Выпуклой. И чуть касание с Главным - щека к щеке и слово как жест. В победоносном этикете. Финала. А за окнами - ветер. И снег. И бредущие люди. Никчемные. Потерянные. Растерянные. И война. И страх. За стенами - призраки. В заголовках - враги. С экранов - истерика. Статистика - галопом. Старики. Одинокие. Депрессия. Мрак. О чем тогда Там. И почему. И как. Там - на кажущейся высоте. О драгоценных камнях - на пачках. О подобострастии. О перфекционизме. Когда там за вьюгой - барак. И пытки. И нечеловеческая боль. В-без-укоризне. В беспамятстве. Рабском. Множественность в человеке. Полюса. В ускользании?

[admin]

Балет "Щелкунчик" (The Nutcracker). Музыка Петра Ильича Чайковского. Постановка Лондонского Королевского балета (Royal Opera Ballet). В редакции Питера Райта. Дирижер - Кун Кесселс (Koen Kessels). Художник - Джулия Тревельян Оман (Julia Trevelyan Oman). В роли Господина Дроссельмейера - Кристофер Саундерс (Christopher Saunders). 2021 год.

Упоительно, когда творишь вот так - Поднебесьем. И дышишь так. И живешь. Когда уже даже не перфекционизмом, а озарением. Светом и радостью. Всеобщего восторга. И праздника. И общей устремленностью к счастью. В безупречном. Изысканном. Эстетичном. Когда о ткани как о волшебстве. В безаппеляционности стиля. В ощущении себя. Возвышенного. Королевского. Себя и своей телесности. В цвете. И в тончайшем белом. В его невероятной скульптурности. Когда совершенством и выучкой тела. Как у Ясмин Нагди (Yasmine Naghdi). Здесь что-то уже совсем в другом измерении. И в рисунке - другом. Интегральном. В большем объеме. И в изысканной огранке. Нутром. Когда жест за пределами графики. В почерк. В линию. В ее шлифовку. Здесь весь ансамбль и каждый солист - на пьедестале. Живом. И вот только прямой фокус - Катарина Никельски (Katharina Nikelski) - к очень большому сожалению - в совсем нездешнем, напротив у Изабеллы Гаспарини (Isabella Gasparini) - в прямом и в сиюминутном шампанском. При одаренности мужского ума. Рождающего жест. В благородстве. И в благородном. И не в игре в праздник, а в житие его. Когда большое дело - сцена. Когда сцена - большое дело. И нет в ней и за ней случайного. Когда все здесь. И разом. До и еще сверху. Для зрителя. Для времени. Для себя. Потому что они здесь - не только целованные, но и особо чтимые. Богом.

[admin]

Это прекрасно, конечно, и позолота, и люстры, и будоражащий партер, и рукоплескания несмолкаемые, и "браво" в экстазе, и 89-летний Старец под рученьки, и овеянное Славой и Статью интервью, и должное признание-восхищение, и раболепное даже, хоть и с прямой спиной, и поколение новое=чудное, все это прекрасно. И странно. Отчаянно странно. Когда есть NDT, и исповедальные совершенства современного, читающего мир и себя тела, И Иржи Киллан есть, и Хан, и Мэтью Борн, и даже в конце-концов Прельжокаж, есть сознание-интеллект, постоянно движущееся, устремленное, пытливое, сложное, трудное, и есть совершенно особый вид искусства, так сопряженный через телесность с природой, и природным первоначалом, с инстинктом... Что же заставляет нас-вас кроме всеобемлющего самолюбия так держаться за странность поза-позавчерашней статики. И упертой заскорузлости, названной классическим балетом. В рисованных и неподвижных декорациях. В безконфликтной и бездраматичной музыке Массне, зачем-то в этих странных на мужчинах лосинах (а по-большому счету - в отсутствие мужчин), и как тогда ведать Стендаля... к чему эти чужестранные пуанты, без ощущения Земли, и не чувствуя землю, что подчиняются собственным пластмассовым законам хождения. И даже в поэзисе танца мы очень бедны... Очень. Так, иногда промелькнет некий жест-скольжения, все остальное - такое пафосно-пустое и никчемное, а особенно все эти заламывания рук и играние лицами, какой чудовищный миманс, коловращение глазами и бровями... все эти якобы-жесты, якобы-эмоции. Да еще и обязательная премьерша, старая и не красивая, такая... в этом страдании-пелестрадании. И еще и воины в лосинах (что страшно пошло). Танец французской армии. Как будто жизнь остановилась, и старый ловелас (очень мягко говоря) просто утешается. Балуется. Собой. И собой. И собой. Все можно уже. И тут, естественно, придворные при нем. Челядь. Мастеровые. Исполнители. И обожание. И восхищения. И пустота. Огромная и очень дорогая пустота. В отсутствие сути. И правды. Нет. И честности профессии нет. И боли - нет. И противостояния - нет. Нет ничего, что могло бы привлечь внимание. На спектакле первой трети 21-го века. В самом центре Европы. На признанной сцене. Не музея - Театра.

Балет "Красное и черное" (The Red and the Black). Постановка Парижской национальной оперы. Хореограф, режиссёр, сценограф и художник по костюмам - Пьер Лакотт (Pierre Lacotte). Дирижер - Джонатан Дарлингтон (Jonathan Darlington). 2021 год.

[admin]

Балет "Лебединое озеро" (Swan Lake). Музыка - Петра Ильича Чайковского и группы 79D. Постановка - Preljocaj ballet. Хореограф - Анжелен Прельжокаж (Angelin Preljocaj). Художник по костюмам - Игорь Чапурин (Igor Chapurin). Видеодизайнер - Борис Лаббе. Премьера - 2020 год.

Надо иметь Артиста, чтобы быть понятым до конца. Или Артистку. И здесь недаром - Теа Мартен (Théa Martin). Как несовершенный, изломанный, угловатый, но такой невероятно-притягательный, чуткий, детский ракурс. Вот здесь и есть прочтение Автора. Совсем другим характером и его степенью. Другой женственностью. Рочерком другим. Таким не хорошо-темперированным дискурсом. И именно из хора, из общего. Такая непохожесть. Индивидуальность. Нескладность. Такая упоительная странность. Не законная. Не очевидная. Но притягательная до. Самозабвения. В такой наблюдаемой пытливо сломанности. И только в эти моменты, в эти льющиеся из под таланта постановщика экзерсисы через инструмент, принимаешь общее. Не в напрасно сочиненном, потому что Петр Ильич все равно сверху. И все равно над. Глубиной и тождеством. И смыслами своими. Он не принимает другого контекста, хотя сам образ стаи, лебединого здесь ворожит. И обнимает. И если бы мы могли сначала совершенно прочесть собой Чайковского - телом и душой, по всем канонам мастерства, а уже потом как здесь уходить в такое затягивающее и такое нынешнее пространство тезы другой, все бы и случилось по-настоящему. Когда наразрыв. Новизной на правах Академии. С Прельжокажем.

[admin]

Балет "Сон в летнюю ночь" (Midsummer Nights Dream). Музыка - Феликс Мендельсон-Бартольди, Дьёрдь Лигети. По комедии Уильяма Шекспира. Хореограф и художник по свету - Джон Ноймайер (John Neumeier). Художник - Юрген Розе (Jürgen Rose). В роли Дудки/Фисбы - Борха Бермудес (Borja Bermudez). Гамбургский баллет (Hamburg ballet), 2021 год.

Визуально бы избежать здесь крупных планов. Да и средних тоже. Да и воочию, если уж совсем откровенно. Когда такая Новь. В пространстве и атмосфере. В этом казалось бы привычном контексте. Когда движется мысль многослойно. Изобразительным рядом. В многоголосной сценической фуге. От персонажа к персонажу. И к вдохновенной ауре иномира. И костюмов бы вблизи не видеть, потому что там есть театральный эффект материала на расстоянии. Накрывающего тайной и манкостью. Общего сюжета ткани. И тела. Только эти мира два не должны существовать отдельно друг от друга. Не мотивированно. Без сцепки. Нереальность рождается из. Всегда из. Или открывается из. Через. Не вдруг герой в него попадает. И оказывается. А он вот так живет и дышит, что вдруг раз и чудо. И что-то неземное. И нездешнее. И попадание. И вот туда обрыв. Выпадание. Это в тебе самом есть. То есть оно всегда сопутствует и всегда рядом. К нему только очень трудно найти Путь. Открыть его и идти. Здесь вот Борха и творит. Когда сон из небесности. Из богом-вдохновенного-таланта. От переизбытка. От чрезмерности. От выплеска. От радости невероятной. От пребывания. И от полета. Это так важно, когда рядом с Автором тире Постановщиком - Гений. Он парит, он слушает, и он в рисунке, но он еще и моцарт. И хулиганства там гораздо больше. Озорства. И силы. Невероятной созидательной силы. Искрометной. Действенной. И разящей. Легкостью. Улыбкой внутренней. Человеческой возможности. И невозможности тоже.

[admin]

Elite Syncopations (ballet). Kenneth MacMillan for The Royal Ballet. Dancers: Sarah Lamb, Steven McRay, Paul Kay. Сostume design - Jan Spukling. The 'Classic' ragtime composers represented in the production are: Scott Joplin, Scott Hayden, Joseph F. Lamb and James Scott and Robert Hampton. 2010.

Вкусный стиль, вдохновленный художником. В незатейливость. В непринужденность. В грациозность. Когда хочется шалости и хулиганства. И изысканной легкости. Искрометности. Тем более, рядом с нами на сцене оркестр. И тоже готовый к пикировке. С пластичными по-кошашьи солистками Королевского балета. Но классическая школа-то здесь как раз служит не самую добрую службу. Когда на мгновение не хватает остроты. И четкой графики рисунка. Особо - в завершение жеста. Что требует рег-тайм. Там, где отстает тело. На чуть-чуть, но это уже как клякса. Потому что сама пуктуация не свойственная. Досыла тела большего просится. Там, где в стихии. Безупречного внутреннего ритма. И не только тела. Кровеносной системы. Когда трудом завоеванная легкость. Поодержки и Ее Величество Женщина. А если в обуви, а не на пуантах. Закрепить и дисциплинировать ногу. Изобретательность в отношении к жесту. К партнеру. Воздух в сосуществовании. В белом (Лэмб?) - грация точеная. И парень в очках - юмор в подлиннике. В нем есть внутренний гротеск. И сразу характер. Номер - браво - как внутренне у Ароновой с Барило. Вот у нее есть этот досыл. Таинство жеста. Графика. И женственность в языке. В походке они как будто вошли в рисунок. И еще один пример совершенства. Рег-тайм. И беленькая - чудо. Sarah Lamb. И когда юмор - это очень трудно. Но жизненно необходимо. Когда умно. И точно.

[admin]

Русские балеты (Ballet Russes). Четыре постановки из «золотого фонда» «Русских балетов» Сергея Дягилева (Видение розы, Петрушка, Послеполуденный отдых фавна, Труголка) в исполнении звезд балета Парижской оперы. Хореографы - Михаил Фокин, Леонид Мясин, Вацлав Нижинский. Дирижер - Велло Пяхн (Vello Pähn). Проект Theatre HD. 2015 год.

Увидеть, Восхититься, Познать. Чтобы потом пойти дальше. И вверх. Сознанием, телом, душой. Если мы так одарены (Матиас Хейманн Mathias Heymann, Николя Ле Риш Nicolas Le Riche), зачем же пользовать нас в том, что давно требует модернизации. И большей динамики. И откровенности большей. И других стандартов. И измерений других. Мы совсем иначе мыслим пространство, и в нужности топономики и географии давно уже очень сомневаемся. В иллюстративности - тем более. Нам требуется родиться из живописи и соотнести себя с ней. И зрителя. Здесь же не просто оживление картинки (особо в Стравинском), а вплоть до осязания воздуха - вокруг и в себе. И здесь памятник - так чуждо. Чему или кому. Тот же Киллиан - больше уже чем все прошлое. И без пьедесталов. Другая степень искренности, что ли. Контекст другой. И что самое существенное - другой тот, кто сопереживает в зале. Багаж у него другой. И время вместе с ним приходит другое. Знание. Стиль другой. И сам текст потому что изменился. Он требует другого прочтения. Другими глазами. Ногами другими. Если здесь изнутри еще кровоточит. И нерв еще бьет. Тогда поясните мне в чем он здесь. Кроме стенаний о гениальности столетней давности. Но у нас рядом и вокруг иная гениальность. Качественно иная. Ах, какие они были, это здесь не работает. Это вообще в искусстве не работает. Иные ценности. А вечных нет. Потому что их всегда надо доказывать заново. Внимать заново. Анализировать. А здесь не хватило ракурса. Другой точки. Применения силы. Интеллекта. В решении задачи, возможно, красиво некогда сформулированной, но не требующей, быть может, разрешения сегодня. А если она все-таки и до сих пор в Вас саднит, до века 21-го, тогда решайте ее, господа, смело. Смело решайте. Без оглядок и реверансов. Решайте отчаянно и гордо. Смеясь. И... талантливо.

[admin]

Бетховен (Beethoven Project). Симфонический балет-поэма от хореографа Джона Ноймайера. Бетховен - Алеш Мартинес (Aleix Martínez). Hamburg Ballet, 2019 год.

Глаза - в другие миры. И в мира отсутствие. В небытие. В пустоту. Откуда - напряжение и иноходь. Жест обретенный. Головы - ракурс. Иномыслие. В состоянии Артиста. Где центр и где общее. Где найденность. Оторопь. Вся энергия и весь смысл. Всамделешность. Взаправдешность. Отчаяние. Эта головокружительная экспрессия. Искристость. Обворожительная притягательность. Напряженная стать. И сила. Такая устремленность. Такая отчужденность и скрученность. Такая невольность. Беззащитность - такая! Как это слышать и не слышать. Как обретать такую мощь собой. И так становится и быть Героем - Алеш Мартинес (Aleix Martínez) - он - Другой. Нездешний. Не прочитанный. Уникальный. В отчаянном воплощении ноймайерского перфекционизма. И влюбленности в гения. В изменчивость пространства. И в его распахнутость (ах, как ВДРУГ раскрылся рояль в райскую мощь зрительного зала и сцены). Дар видеть и осязать. Неизведанным органом. И выстраивать линии. И фигуры. И математику, существующую за. Такая конструкторская и фантазийная воплощенность. Когда еще и за музыкой. За артистом. За жизнью. Когда Ноты, Творец и Женщина рядом - отчаянная невозможность. Изъясненная телом. Недюженной сноровкой. Запредельной. Неуловимой. В скорости. В изменчивости. В чувственности. Как счастливо, когда бесшабашный. Не смирившийся. Неукротимый. Единственный. Озаренный. Поцелованный. Богом и невозможностью Судьбы. Вечной - в музыке. В движении.

[admin]

Адольф Адан "Жизель" (Giselle). Постановка Парижской Национальной оперы. Жизель - Доротея Жильбер (Dorothée Gilbert). Альберт - Матье Ганьо (Mathieu Ganio). Хореографы - Жан Коралли (Jean Coralli), Жюль Перро (Jules Perrot). Дирижер - Кун Кесселс (Koen Kessels). Проект Theatre HD. 2020 год.

Уж как же не комфортно, как скучно, как дико с замшелыми "музейщиками", с их вечно-воинствующим, непобедимым аллюром к неприкосновенности, незыблимости классики, если даже ослепительную, живую, фонтанирующую и невероятно обаятельную Доротею (спасибо интервью в антракте) удалось превратить в заиндивевшую, кукольную особу с гнетущей мимикой, играющую всеми возможными бровями и подглазьями на трупном лице, прилизанную, не гнущуюся (только в конце первого вдруг разорвавшую как будто изутри себя заданность и предрешенность). Как много пыли мы старательно вдули и вдуваем в столь желанное кем-то воскрешение славы почти уже двухвековой давности - зачем. Зачем, милостивые государи и еже с ними государыни. Зачем традиция в пустоте!? Что Вам в поза-поза-вчерашних экзерсисах, в сдувшихся и натруженных мехах столетий. В отсутствие личности. В отсутствие актуальности. В полном отсутствие интеллекта. И что Вы измываетесь над этими и так уж недалекими артистами и артистками-девочками (кто с надеждой и мечтой и на втором плане). Есть же Акрам. И Богу - Слава тогда. И есть Иржи. Где жизнью думается тело. Жизнью. Головой. Сознанием. Судьбой. Где строится мир изнутри без этого аляповатого задника. Из пустоты строится новое пространство. И новый пульс. Сердцебиение новое. И должно, может быть, прочтение темы, но не рисунка прочтение. Нерв. Созидающий нерв. Неустанный. Не гибельность очевидностью. В обрамление позолоченных позументов и седовласых сластолюбцев. Может, молодостью. И силой. И не только выучкой, но энергией. И если музыкальный материал слушать, то без этих чудовищных игрищ лицевыми мышцами, без пластмассовых мизансцен и проходок. И может быть, в миксе. Раскачать бы. Расшатать устои. Задеревенелости. Непоправимости. Вот этот внутренний утюг. Кряжестость умственную. Воздуха бы вдохнуть. Философствования. Рефлексии. Слабости. Нельзя же томить скукой. Откровенной. Букварной. Скукой-то томить - самое неблагодарное. А не радостью. Думания мощью. Беззастенчивых людей. Смелых и свободных. И не равнодушных.

[admin]

ENDLESSLY FREE. ZUIDERSTRANDTHEATER | DEN HAAG. NDT (Nederlands Dans Theatre).

SILENT TIDES. Сhoreography by Medhi Walerski. Music - New Composition by Andrien Cronet, Johann Sebastian Bach: Volin Concerto in A minor. Light - Pierre Pontvianne. Decor and costumes - Medhi Walerski. Dancers: Chloé Albaret, Scott Fowler. Rremier Sep 17, 2020.

Свой театральный колокольчик. Они понимают как воздействует театр. Мы не скрываем себя. Не прячемся. Тело как суть. Оно живет само по себе. Слушаем тело. Вот так бы в "Танцы", чтобы увидеть диапазон. Когда тело расскладывается на составляющие. Недостижимое тело, если зритель. Только наблюдается. Женщина природой сильнее. Световая линия как приговор. Нет повторяемости движения. Мы его открываем каждый раз. Если от сути. И мы не знаем как будет. И к чему мы придем. И музыка - от человека. Тема гениальная. О познании друг друга. Вырастание друг из друга. А если бы это танцевали две женщины? Куда разовьется язык. Он сам себе устанавливает правила и сам правит. Диктует. Здесь в классическом понимании - Мужчина и Женщина.

THE OTHER YOU. Сhoreography by Crystal Pite. Music: Original sound design by Owen Belton, Ludwig van Beethoven: Piano Sonata №.14 in C sharp Minor. Light - Rob Sondergaard. Costumes - Linda Chow. Dancers: Jon Bond, César Faria Fernandes. Premier 4 Nov, 2010.

Когда часть руководит целым. Ведет. фрагмент цепляет фрагмент. Достоевский. По глубине языка. Лай - как точно внешний мир. Я - с собой. И я с другим. художник творит себя. И свою суть. Неподвластный другой. Невероятная пластичность. Когда сам. И выходя из-под власти другого. Творение начинает жить. А сущность звериная. Зов. И все повторяется вновь. Стоп-кадр. Здесь очень тактильность важна. И смысловая. Очень путь - я и я. Через я - к другому. От человека к зверю. Это и актерски незабываемо. Прорастание глубины в танце. Это ипостаси меня. Стулья - безмолвные соглядатаи. "И здесь кончается искусство". С Бетховеном. Незамедлительность. Прогнать себя. И умереть. Мунк. Гениально. Партнеры поклонились друг другу. Шедевр.

SOON. Сhoreography by Medhi Walerski. Music - Benjamin Clementine!!! Pound Sterling, Adios, Then I heard a Bachelor's Cry, Gone. Dancers: Madoka Kariya, Paxton Ricketts, Tess Voelker, Isla Clarke. Premier Sep 22, 2017

Здесь очень важна еще локализация света. Пауза. История из музыки. Гармонии и соло. Вокал безумно интересный!!! Театральный очень. Театральный в смысле драматургии. Шлифующий восприятие. Это живописно. В квартете. Порой то, что мы уже умеем. И аранжировка!!! Вот и началась сказка. Когда артисту достаточно раствориться. Открытие. Шлейф.

Livestreame directed by Ennya Larmit.

[admin]

SOULS MADE APPARENT. ZUIDERSTRANDTHEATER THE HAGUE
NDT (Nederlands Dans Theatre)

27‘52“. Сhoreographer - Jiří Kylián. Dancers: Mikaela Kelly, Charlie Skuy, Jordan Pelliteri, Jesse Callaert, Kalyn Berg, Emmitt Cawley.

Интегральная хореография. Молекулярная. Как физико-химический процесс. Телесной терапией. Неукраденной телесностью. Ускользающим сознанием. Философствующее стояние. Ах, как графично. И всамделешно. Тишина ворожит. Когда даже дыхание. Из расформированного тела. Она! Игра теней. Согласованность звука и тела. Он - экспрессия! В упоительном поиске и в зависимости. Сущее и существо! Ткань как участник! Изумительная хореография. И ох, какое ртутное тело - Она! Тело говорит и живет. Смена эпох. Как работает звук (!) Филигранная техника. Здесь нет ролевой идентичности. И даже характера. Поразительно (!) Музыка - мир! Свет (!) Человек и отзвук. Чтобы знать смысл каждого жеста. Когда жестом прочитана философия. Жест - откровение. Безукоризненная природа тела. И техника. Чтобы быть лучшими. Звук - обруч. Обнаженность - не причуда. Художественный шарм. Тело - откровение. "Сплетение душ" (!). Излом! В нежности невероятной. Потревоженное тело. Актуальное! Тело само по себе. Ткань - экран. И невозможность. Порог. Как расскрывается музыка. Распускается. Падение - призрак. Молчанием говорить. Как хореография учит быть человеком.

The Big Crying. Сhoreographer - Marco Goecke. Dancers: Jordan Pelliteri, Mikaela Kelly, Annika Verplancke, Cassandra Martin, Kenedy Kallas, Kalyn Berg, Sophie Whittome, Jui-Ting Yu, Demi Bawon Jesse Callaert, Charlie Skuy, Auguste Palayer, Austin Meiteen, Kele Roberson, Emmitt Cawley, Ivo Mateus, Barry Gans, Samuel van der Veer, Nick Daniels.

Когда в крайность. В механистичности и прокрученности творения. Когда скорость не дает паузы. Безучастный конвейр. Это очень сложно - ансамблем. Невозможность существования в живом. Поиск новой реальности. Животное или существо. От природы. Читаем философией тела, потерявшего свою природу. Шумы - не музыка. С партнером как с механизмом. Тараканы. Насекомые. Букашки. В отсутствие женщины. И мужчины. Многоножка. Деревья. Интенсивность невероятная. Чудовище. Рык. Крик. Обнаженность как растрата. Очень точно ловит сегодняшнего человека. Человек - не человек. Капсула во времени - круто. Копошащиеся. Омерзительная правда о нас. Истошный клекот. Осатанелый. Высвобождение в крике. Даже не звериная сущность, а паучья. Остатки рефлекторно-фрагментарного ощущения живого. Диагноз. NDT - лидер современного искусства. Сердце есть. Отголосок. Осколки человеческого. Рояль (!) И огонь. Дыхание земли. Из инфузории. Набирая дыхание. Из Мунка. Очень знают "про что". Обретая заново. Не послушные руки. Когда-то было. Стряхивая наросты. И одиночество.

[admin]

"Lyssa". Royal Opera House. Choreographer - Lynne Page. Singer - Nadine Shan. Orchestra of the Royal Opera House. Conductor - Jonathan Lo. Lighting Designer - Bruno Poet. Directed for the screen by Anthoula Syndica-Drummend. June, 2021.

Понятно, что мы ищем энергию срыва. Мы пытаемся нащупать это состояние. Познать его. Выразить. Из совсем нашего другого - из мягкого и классического. Из прямо-телесного, а не закрытого и взрывного. С помощью безупречной работы Бруно, и здесь вопрос даже не в необъятных возможностях техники, а в умении мыслить светом и собирать им, конструировать не случайно, а всегда в самую суть. И конечно, режиссура и камеры, мы не говорим, что вот уже как мы умеем, а делаем, с четкими и не случайными объектами внимания и неукоснительным осязанием целого. Да, мы вышли совсем на другую тропу, на путь другой, и не самыми важными силами, но мы просто пытаемся внимать и слушать. И понимать, что проиходит в сердцевине нашего театра и в нашей жизни. В нашей собственной сердцевине. И как это все соотносится. И как видоизменяется. И какими мы становимся. И как меняемся. И как все меняется вокруг нас. И отсутствие этого отзвука в пространстве. И пустота. И необходимость крика. И выплеска. Это очень важно, что мы все равно думаем. И мы все равно не сдаемся. И не жалеем себя. Но все равно так не хотим расстанться с прошлым. Человек на разрыве. На сломе. И как удержать и удержаться. И как не забыть про главное. Когда главное рушится. Неизбежно.

[admin]

SF Ballet School Virtual Festival - 2021.

"Future Paper. World Premiere". Composer - Kamran Adib. Choreographer - Dana Genshaft. Lighting Design - Jim French. Costume design by Wayne McGregor. Dancers: Juliana Bellissimo, Basia Rhoden, Zoe Lucich, Nicole Moyer, Tiziano Cerrato, Benjamin Davidoff, Parker Garrison. 17 June 2021.

Когда искусство очищает сознание. Отношением. Мягкой слаженностью. Когда архитектурно выстраиваем телом пространство. И себя. Когда телесное легато - сверхбережно. Высокое высоким. Когда есть жест-призыв. Протяженность жеста. Его связующая диалектика. В аритмии связывания. В музыке качества. В вариативности жеста. Когда мы верим в героя. И в героиню. И в их обусловленность. Когда множественность не попусту. Когда дополненность. И исполненность незавершенностью. Не мастеровитостью. Не опытом. Когда в отсутствие тяжести вовсе. Но с силой притяжения. При изысконном зависании. Когда парение. Когда уже превращаемся и становимся лебедем. Есть красивая собранность - пластилиновая. Когда тело вне обременения. Как материал. При равновесии смыслов. Бумага - как образ? Узлы и когда мы их развязываем. Отношение к телу. И телом отношение. Не к земле - к небу. Воздушный contemporary.

"Graces". World Premiere. Composer - Gustav Mahler. Choreographer - Victor Plotnikov. Costume design by Jon Morrell. Dancers: Jihyun Choi, Zoe Lucich, Jamie Adele Stephens, Tiziano Cerrato, Benjamin Davidoff, Parker Garrison.

Есть принципиальный почерк - небесное легато. Особая нерастраченность. Оттенок красного в костюме (и в образе?). Парящая хореография. Даже на паркете птицы. Ох, этот циркуль. Очень много собственного - индивидуальной нюансировки. Очерчиваем пространство. Стремление к неочевидности. В признательности к миру. И к нежности.

[admin]

Балет "Собор Парижской Богоматери" (Notre-Dame de Paris). Музыка - Морис Жарр (Maurice-Alexis Jarre). Хореограф - Ролан Пети (Roland Petit). Дизайнер, художник по костюмам - Ив Сен-Лоран (Yves Saint Laurent). Партия Квазимодо - Стефан Бюльон (Stéphane Bullion). Запись восстановленного спектакля сделана весной 2021 года. Без хора.

Так Гюго захотелось. Очиститься ароматом не нынешних страниц. Терпкостью. Чтобы понять, что и Лоран бы сегодня читал все по-другому. И дышал бы по-другому - в крое. И тем более, Пети. Судя по тому, как он индивидуально мыслил. И слышал. Как вытанцовывал характер. В обрамлении. И контрапунктом. Даже в неизбежности классического очевидного. Другими ритмами - временем. Собой внутренним. И зачем тогда опять в музей - ныне? Вот чтобы что?! Когда есть завораживающий Бюльон, тягучий внутренне, континуальный. Способный по-новому. Современный. И даже в этом рисунке нисколько не архаичный. Что не скажешь про Эсмиральду (Амандин Альбиссон, Amandine Albisson). Героиня должны быть другой сегодня - какой. Уж точно не статично внутренне глупой (при технически отменном исполнении). В голове - Земфира. Совсем другое зерцало женского. И даже внегендерного. Воздушного. Как пух Эола. Вокруг кого трое мужчин? Так, чтобы до самопожертвования? Есть тема, глубочайшая тема и боль, и есть сегодняшнее ее осмысление. Биение вот-сейчас-испытавающего. Сердца. Почему тогда не идти по этому, самому важному и единственному пути - никогда не пойму. Как отзывается материал в сердце молодого человека. Рядом. И девушки молодой. Когда от Вас. От страдания сиюминутного и думания. Кстати, в очень интересном и вневременном музыкальном рисунке Мориса Жарра. Здесь есть образ, здесь есть драматургия. Пространство. Здесь есть очень важное внутри - театр. Партитура атмосферы. Здесь автор чувствует. И предуготавляет. Предвосхищает. Здесь все благоприятствует талантливому выявлению. Когда свежим глазомером. И дыханием. О, Эсмиральда.

[admin]

Memento by Wubkje Kuindersma. Dutch National Ballet. London Sinfonietta conducted by David Zimman. With soprano Dawn Upshaw. Dancers Wendeline Wijkstra - Laura Rosillo, Sandra Quintyn - Manu Kumar, Dingkai Bai - Bastiaan Stoop. Lighting designs and projections - Wijnand van der Horst. World premiere - 20 May 2021.

Птицы же тоже умеют летать, даже когда низвергнуты в пучину одиночества. И невозможности. Ограниченные рамкой несвободы, пусть и лазурной. Дыхание обреченных, но устремленных к свету. В пуантах. За голосом Поднебесья. Когда странным образом требуется бОльшая неопытность, необученность в линиях и поступи осязания (как у китайца Dingkai Baш). Здесь нет состояния в теле, есть математика. Выученность, когда за линиями нет протяженности внутренней. И в проживании. Когда голос выше духа. И лишь один правильным ученичеством. Когда равновесия можно достигнуть только с Другим. И в Другом. Когда телесная отзывчивость. Проба поступью - как новый шаг. В преддверие пути. Свет - в драматургии нахождения в небе. Здесь цветом и воздухом завоевание. В музыкальном и ритмическом капкане (точно). Поникшие и исполненные. Опечаленные. В утремленности и выраженности стаи - общего. Эквивалет влечения. Слитые с пространством. В грации бытия. Покорность как ответственность целостности. Сияния.

Роза/Rose. Film director, concept and choreography - Milena Sidorova (Балет Милены Сидоровой на музыку Брента Льюиса, Дорис Дэй. групп "CAN" и "Free the Robots"). Сamera director - Arno de Haas. Dutch Nationale Ballet. Амстердам, 21 май 2021.

Если бы Валера Тодоровский и Костя Меладзе услышали бы Free The Robots... Счастье. Когда состояние вливается и выливается из тебя, и когда самое лучшее - в финале, после The End - на титрах. Когда грацией пантеры Beatriz Koperus - завораживающе (и даже пьяняще, пусть и в отсутствие вкуса у постановщика) . И не надо ничего придумывать (в неживом интерьере, тем более). И когда не вовлечена камера - как лишь инструмент. И пусть только кивок Remy Catalan. Лучше из классики не танцевать джаз. Просто когда отсутствует вихрь. И драйв. Вот как здесь на белом фоне. Даже в отсутствие стиля пусть просто дышится. Пусть уж музыка флиртует. Ох, ну и вы и Роботы!))

I Feel It Too. Creative Director and Choreographer Sedrig Verwoert. Music TIM WES. Film Director Kevin OSEPA. Dutch Nationale Ballet. Амстердам, 21 май 2021.

Здесь мы ищем выход. К людям и к миру. И к себе. Здесь камера не отпускает человека. В множество одиночеств. И неприкаяния. Ненахождения. Томление по настоящности. Как диалог с возможным. И бывшим. Переплетение пространств и образов. Непрекрытый я. Какой есть. Неуместность меня. Маска - как спасение. Как обретение. "Скажи мне - кто я". Жизнь как монолог. Исповедальность высказывания. Измученные невозможностью. В изнурительной тоске. В болезненном. Оставленность. Лабиринт. Подземелье. Вне воздуха. Мизансцены непричастия. Устремленность к природному. Звериному. В голосе - ритуальность. сцена как сон. Оператор - соучастник и разоблачитель. Зов мира. Зов живого. Зов общности. И силы. В разрушенном - клик и клич. В полуприседе с разворотом рук. Устремленность к гармонии. В светлой шерсти. Люди как кости. Обглоданные. Без кожи. Некорыстная хореография. Эксплицитная музыка. Магия зова. И зрителя. Труба.

[admin]

Балет "Парк" (Le Parc). Постановка Парижской национальной оперы. Музыка - Вольфганг Амадей Моцарт. Хореограф - Анжелен Прельжокаж (Angelin Preljocaj). Дирижер - Яннис Пуспурикас (Yannis Pouspourikas). Художник - Тьерри Лепруст (Thierry Leproust). Художник по костюмам - Эрве Пьер (Hervé Pierre). Художник по свету - Жак Шатле (Jacques Châtelet). Главные партии исполняют Алис Ренаван (Alice Renavand) и Матье Ганьо (Mathieu Ganio). TheatreHD, 2021.

...и не надо досадовать, стесняться, скрывать только кажущийся и пусть обсуждаемый, но очень далеко не изъян... Это просто деталь от природы, ее всполох, хулиганство, штрих. Вензель. Ставший достоинством. Уже наградой и узнаванием. И может быть, особостью того совершенства... когда индивидуальность на пути к нему. В преодолении. В этом изумительном прочтении тишины. Со скользящими фигурами. Возможно, не по случаю немного навязиво перегруженными не телесной тканью. В чуть большем материальном чем требуется. Складками. В безупречном слышании и проживании Моцарта. Особо - в заключительном па-де-де, когда протяжно под рукой к спине (ах, сколько там прощальной мудрости в музыке). И уход с разворотом. И здесь так волнительно и томно - слабостью и отрешенностью. Негой. Вожделением. И совсем другими глазами. Когда во власти. Перестрадавшая. Вымученная желанием откровения. И обретения. С таким разящим контрапунктом масок. В сжатом не воздухе техно. И наконец почти совсем без иллюстративности. Когда только телесность как выраженность. Превосходного. Потаенного. Ненасытного. И наконец, когда внутри. И даже в паузах - этюд как драма. Когда Игра не бровями. Да... здесь есть не абсолют изысканной физики, может, чуть чрезмерность в оголоненной поступи и тяжеловатость стопы, не такая уж нюансами насыщенная, гибкая партитура тела... но чувствовать так, так осязать, так слышать партнера и воздух, так идти и развиваться... таким очевидным прогрессо драматургии и исполнения... настойчивостью, ответственностью и даже целомудрием (казалось бы) - достоинство, что пленит и ранит. Как несомненная победа неравнодушия. И таланта хореографа. В первую очередь.

[admin]

Превращение/ Metamorphosis. Балет Дэвида Доусона (David Dawson) на музыку Филипа Гласса (Philip Glass). Piano - Olga Khozianova. Costume designs - Eddie Grundy and David Dawson. Lighting designs - Bert Dalhuijsen. Camera director - Altin Kaftira. World premiere by Dutch National Ballet 29 April 2021.

Шаг в финал. Зашаг. Отступь. Полетность графики. Почерк неслучайного. Живопись партнером. Белый - максимальная приближенность. Невесомость партнерши. Несокрушимость поступательности и дыхания. Чисто камера. И максимально комфортно. Проходки и пробежки. Как приворот. Завораживающая отстраненность белого. Стиль. Явление птиц. Лебяжий говор. Летящий.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Стая - игра чисел. Опредмеченный полет. Изысканная музыкальность. Гласс - раздумчивость. "Здесь руки-крылья". И внутренне. Обращенность к небу. Вот - Озеро. Кисть и пальцы. По-щенячьи самозабвенно. Скрещенье рук. Стройность из многосложности пустоты.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Как бы во мне. И из меня. Скользящий, ненатруженный паркет. Мир - из меня. Другой - из меня. И все равно птицы. Хореография + Нечто. Множественность как дополненность. Энергий. Пусть только рояль. И росчерк. Трудиться небом. Из одного. И одним завершая.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Блистательная форма. Я и еще я. Как будто я рядом. Другой как я. Вторжение иного. Математически дышим. Алгебраическое сочленение. Гласс - отражение себя. Белое - чистое. Ненаказуемое. Скольжение - плач. Стальная птица. Полет одиночества.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Ненадуманная философия ветра. Оставшаяся. Дыхание огромного - вне и внутри. Как будто ничего лишнего. Вообще. Партия рояля. И здесь одиночество. То, что не дано - заработано. Посчитать по пальцам. Одаривание. Одаренность. Снято в 21-м. Снято исключительно. И прожито. David Dawson.

[admin]

Балет "Сон в летнюю ночь" (A Midsummer Night’s Dream). Постановка Парижской оперы. Музыка - Феликс Мендельсон-Бартольди. Хореограф - Джордж Баланчин (George Balanchine). Дирижер - Саймон Хьюэтт (Simon Hewett). Сценография и костюмы - Кристиан Лакруа (Christian Lacroix). 2017 год.

Ну, а вот зачем? Если часть труппы в Лондоне, часть - еще где-то на гастролях, и выпускать спектакль вторым-третьим составом, предпенсионным, тяжелым, да и конечно, так уж положа руку - и в самой хореографии Баланчина мало откровения, очень все ожидаемо и очень несовременно. Еще, оказывается, некий Трест, компания Баланчина, до сих пор ревниво отслеживает новые постановки вплоть до того, что как правильно и какие носить сережки и какого цвета должно быть платье. Лакруа человек очень талантливый и основопологающий для театра, но и он разводит руками, стиснутый рамками дозволенного и разрешенного некими мадамами от Джорджа. Вот охранительность и музейность и убивают все живое. На корню. Тем более, мертвые рисованные декорации, и игра со светом никак их не оживляет. Да и дети тоже. Что мы умиляться должны? Дети и дети, общий уровень уж точно не озаряющие. И якобы вдохновенный и игривый Пак тут не радует. Под музыку Мендельсона вообще трудно что-то изобресть стоящее. Тем более, что и ко "Сну" это имеет мало отношения. Например, мизерное существование ремесленников, вообще труднообъяснимо, а это шекспировский остов. Пытаемся освоить сюжетный балет, хотя можно было ставить о другом, хлопочем телами, лицами, улыбаемся постоянно (вот эти улыбки у танцоров - это самое худшее, что можно только придумать, это повсеместная боль, и когда мы наконец от нее избавимся). Не понятно почему, но в дивертисменте вдруг порадовала Пак Се Юн. Какой-то свежестью здесь повеяло, хотя ничего к этому не располагало. Вообще, парижский балет выглядит очень провинциально по отношению к балету лондонскому, например. Совсем другая выучка. И даже не выучка, а стать сама. Форма. И отношение. И блеск. И респектабельность, то, что здесь напрочь отсутствует. Жаль. Все-таки, Париж хочется видеть утонченным и изысканным. Нет, оказывается нет. Так бывает или не бывает. В данном случае очень средненько. И не плодотворно. И не питательно. И не вкусно.

[admin]

Если природа создает совершенство, и если эту безукоризненность так еще оттачивает и возносит труд. Если есть вот-образчик и как будто бог. Бог есть. Когда идеально все. И так осязаемо вдохновение греков. С венками Эллады. Победителей. И вершителей. Из мрамора. Когда просто над всем. И над миром тоже. И над временем. И даже не только над нынешним. Просто есть все остальное и даже возможно безупречное, а вдруг - "никто и никогда так". Когда так очевидно и без стеснения - гений. С упоением от присутствия. И от снисхождения. От беззащитного изумления. Восторга. Поклонения. И как будто устами и телом - Вольфанг Амадей. И как они сложены - из какого солнца. И моря. И какими перстами - эти португальские роналдо. И в танце тоже. В магическом ритуале. В ворожбе. Вот есть скульптурность, но есть и все движение внутри как природное влечение материала. И истребление собственной властью. Телесности. И бестелесного тоже. Силой собственного притяжения. Магнетизмом. Чарующей силой экспансии. Захватом. И чертовской легкостью бытия. Безукоризненностью линий. И не затратностью. Только в жесте - вдох. И вдруг-разворот. Как Полководец. В стремени. Один против всех. С открытым забралом - Antonio Casalinho. Наотмашь и наповал. Безоговорочно. Очень жаль, что нет здесь русских... И очень жаль, что не можем сравнить. Соотнести. И надо иметь мужество восторга от непохожести. Как, например, Eleanor Broughton. Из Штатов. Особая индивидуальность. И шарм. Потому что восточная маска не всегда действенна и всесильна. Больше манит даже неправильность. Недовыученность. Но уже в головокружении. От еще непознанного. Но уже осязаемого. В предчувствии.

Prix De Lausanne - 2021. International ballet competition.

[admin]

Symphonic Variations. Постановка Royal Opera House (7 июня 2017). Хореография Фредерика Аштона (Frederick Ashton). Dancers: Marianela Nuñez, Вадим Мунтагиров,Yasmine Naghdi, James Hay, Yuhui Choe, Tristan DyerPiano Paul Stobart, Robert Clark. Orchestra of the Royal Opera House. Conductor Emmanuel Plasson.

Бережный балет Аштона. Очень и очень музыкально. Чувство паузы. Вот эта точечность. И живая статика ожидания. Спокойная статика. Мунтагиров. Нуньез. Нагди. Отточенная графичность. С роялем. Непрерывность акупунктуры. Один и все. Адский труд - быть легким. И легато. Взаимодействие в каре. В минор. Из полного. Исполнено. Безупречное чувствование симфонизма. Сотредоточенность когда без улыбки. Лучше. Вот этот крутящийся момент - абсолютно индивидуальное у Аштона. А что о нем думал Нуреев? Вот здесь точно три пары. По соотношению. Финал - в начало. Прибранные волосы у мужчин. Make-up - чуть перебор. Аристократизм. И есть солисты, и есть остальные. Нуньез старше на сцене. Крупные планы - опять божественно. Мы должны быть состоятельными в профессии. В подходах.

[admin]

Cпектакль The Dream (2017). Постановка театра Royal Opera House (Covent Garden) по мотивам пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь». Хореография – Фредерик Аштон (Frederick Ashton). Премьера - 1964 год. Костюмы были созданы Питером Фармером. Музыка – Феликс Мендельсон (Arranged by John Lanchbery). Дирижер – Эмманюэль Плассон. Оркестр Королевского Оперного театра. Партия Титании (Titania) - Akane Takada. Пак (Puck) - Valentino Zucchetti.

Высокая организованность и органика стиля. Куртуазность и пружинная легкость. Изумительные линии костюмов и притягательность аристократического изыска ткани. И во всем - как первая и почти в надмирности единственная - Такада. Кружевница. Олицеворение живого. Здесь нет поз, здесь неумолимое течение. И патока перетекания. Рисунок - изнутри. И все время ввысь. Как будто волшебство. Как сказка обволакивания. И только сиюминутное. В дыхании. В движении. В исключительном внимании к партнеру. К залу. К своему сердцебиению. И только вдруг-поклон враз не утешает. У Аштона вообще много от традиции. Вот этот, например, назидательный и статичный задник. И свет, он еще не научился жить. А там можно было бы создать иллюзию. Особенно с Паком, он тоже здесь чудодействует. Возможно, чуть более открытее надобного. Но пластичность неумолима. И чего уж так боялся Фредерик, никакого нашествия русского не случилось, и Ваш стиль гибкий и певучий. А главное - он исключительный. По качеству. Вот физики. И возможности тела. Его собранности. И гармоничности. И красоте. Вот у Такады все обходится без мимики, она, все-таки, во вред нам - не радость. Остраненность действует горадо сильнее. Но у тех, у кого внутри много. И балета внутри много. И много энергии неочевидного. Вот Бойл здесь совсем не у дел. Когда материал - на сопротивление. И месье Мендельсон тоже нам особо не дает. И так "по мотивам" довольно шаблонно. Здесь Игры должно быть больше. И ремесленников. Все-таки, мы с юмором не очень. Здесь надо другим характером. Все там не случайно у Уильяма. Хотя кордебалет вначале - восхитимся. Манера угадана. Мимоходом. А там, когда дальше еще и детским хором - чудо. Хрустальный балет - через Такадо. И Пака. И в стуке пуантов. В паузе. Ход на паунтах - обнимаю. Грациозностью. Но чаще всего отзука в пространстве у балета нет. И без героизации бы излишней. Не надо этой выпуклости. То есть, от актера рождается пространство, а от человека - мир. И нет антитезы у темы. В чем она. Где. Должны ли мы быть понятными. Сюжетом. Так ли уж это важно. Не надо просто рассказывать историю. И Шекспир конкретнее. Мясистее что ли. Пацанского много в нем. Без сладости. Необременяющая пластика. И необремененная. Это опять к ней. Хорошо дуэт. Со статуей свободы)) Усердия у нее нет. Она продолжение и выражение мысли. Души, мысли и любви. Пленительность фарфоровой балерины. И однолинейность музыкального материала. Ох, поклон.

[admin]

Девятая Симфония Мориса Бежара (The Ninth Symphony by Maurice Béjart). Музыка - "Девятая симфония" Л.Бетховена. Хореография: Морис Бежар (Maurice Bejart). Исполнители: Бежар Балет Лозанны (Bejart Ballet Lausanne) и Токио балет (The Tokyo Ballet). Израильский симфонический оркестр (Israel Philharmonic Orchestra). Дирижер Зубин Мета (Zubin Mehta). Костюмы - костюмы Жоэль Рустан, Рожер Бернар. Солисты: Кристин Льюис (сопрано), Михоко Фуюмура (меццо-сопрано), Кей Фукуи (тенор), Александр Виноградов (бас). Хор Рицуюкай. Солисты танцовщики: Дан Цукамото, Мизука Уено, Иори Ниттоно, Айа Такаги, Кэтлин Тильхельм, Масайоши Онуки, Элизабет Рос, Жульен Фавро, Оскар Шакон, Кейсуке Насуно, Марша Родригес, Козима Миньоз, Мари Охаши, Квинтен Гильямс, Аланна Арчибальд. Поэтический текст Фридриха Ницше в прологе читает артистический директор Балета Бежара Gil Roman, сопровождаемый игрой перкуссионистов Jean-Bruno Meier et Thierry Hochstätter. Концертный зал телекомпании NHK, Токио. 2015 год (Премьера - 1964 год).

Мори́са Бежа́ра (фр. Maurice Béjart, настоящее имя Морис-Жан Бержé), одного из крупнейших хореографов двадцатого столетия, сына философа и не очень любимого советским правильством режиссера, уже нет. И буйного Людвига вана (прости, господи) нет тоже. Давно нет. И очень. Но многоминутный финал-реверанс был так возвышенно и претенциозно поставлен, что было почти безошибочное предчувствие вдруг-явления кого-то из двух вышеозвученных. В любом виде. И форме. Они осязались. Самим воздухом благолепия. И пафоса. Ныне же живущие на поклоны вышли царственно. Их головы и лики застил золотой серпантин. А глаза и уши - восторги беснующейся публики. Апологема. И зачем тогда спустя 50 лет?! Чтобы Мета устало прошествовал на авансцену походкой гения?! И это после достаточно заурядной сценической истории под рифленное пространство алхимической симметрии. Где прыгали мальчики и не мальчики в трико разных цветов. Где воинственно и заунывно читался Ницше, тоже когда-то, по всей видимости, любовником. И по совместительству администратором. С французской шевелюрой. И многозначительной поступью. Интеллектуала. Он зычно взывал к Дионису (под многообещающие барабаны). Не дозвался (барабаны исчезли). Диониса взяли количеством. И кругами. Линиями взяли тоже. Масштабом. Лиц и тел - с разных континентов. И разной степени одаренности и профессионализма. Но здесь главное - политкорректность. Здесь вопрос кассы. Проехаться по миру. Собрать денежку. И не малую. Хорошую денежку собрать. Как в середине 60-ых собрали. Вариант беспроигрышный - миру-мир. Но, так уж честно, если Бетховен, действительно, композитор хороший, то и разъяснять его не надо. Пластически, в том числе. Этим только все очень и очень упростилось. Ну, то есть, балета-то по большому счету и не было. Был факт вот-торжества. Вот солиста. Вот феерии. И даже вот-миссионерства. А смысла-то и не было. И тела не было. Его чувственности. Его высказанности. И невысказанности тоже. Стремления внутреннего не было. Грации. Мозгов. Только позерство. И вот "я тебя сделаю звездой". Или "я тебя сделал". Это все очень помпезно. И как-то все залихватски. И пошловато. С развивающимися кудрями и воинственными самураями. Улыбающимися непрестанно. Большое дело делаем, товарищи. Без паузы. Без тишины. И вот еще и Theаtre HD достал это видео из закромов. Пыльное хоть и громкое. Неужели застит глаза вот эта выхухоль. Это после Королевского - как?!

[admin]

Онегин (Onegin). Постановка Штутгартского балета и его многолетнего худрука Джона Крэнко (John Cranko). Сценография и костюмы - Юрген Розе (Jürgen Rose). Татьяна - Алисия Аматриен (Alicia Amatriain). Онегин - Фридеманн Фогель (Friedemann Vogel). Ольга - Элиса Баденес (Elisa Badenes). Ленский - Дэвид Мур (David Moore). Штутгарт, 2017 год.

Чайковский не услышал Пушкина. Он услышал его очень по-своему. Он подмял его. Использовал. Овладел им. Как поводом. Как посылом. Как предтечей. Как импульсом. К собственному (возможно, совершенному с музыкальной точки зрения), но бесконечно далекому от первоисточника произведению. Не под пушкинской сенью сотворенного. И совсем не так услышал Петр Ильич Александра Сергеевича, как надо было бы услышать. Но аксоны и дендриты, гены и хромосомы, так точно заложенные природой и выпестованные школой в Фогеле, все-таки, сработали, и да (о, редкость), в самой стати и в самой конституции осанки и разворота артиста мы почти у характера Онегина. Почти. Да, есть этот изначальный и непременно важный "в ванну со льдом". И даже несмотря на возраст исполнителя. Он, благодаря врожденному (или неужели взрощенному?!) аристократизму, в шаге точен. Очень. В поклоне точен. В ракурсе. И даже в финальной сцене убедителен. При этом год рождения Алисии вычеркнут из всех источников. Но, ребята, так нельзя. Может быть, вынужденно, но очень взросло. Очень. Здесь диссонанс. Разительный. Еще и рядом с такой Ольгой. Кстати, здесь тоже очень интересно по внутреннему отбору качеств, но... Ее практицизм от глупости - где. Очень важная составляющая. Не просто улыбка и обаяние юности. Где эта будущая Ларина (вторая мама). Все очень квасно. Это и в опере есть. И в балете. Деревца. Мало нам этого сюжетного вычленения. Там другой сути должно быть больше. И она организует плотность и энергию. И художнику (при отменном чувстве гаммы, колорита, особенно в костюмах, во многих очень, в ансамблевости - цветовой и тканевой, дизайнерской, кстати, очень точно сценически Онегин, очень) не надо заниматься бытописанием, созданием этой зряшной иллюзорности. Живописи декорационной. А когда это еще и прическах, капорах и деталях интерьера, и вовсе скука смертная. И очевидная аляповатость. Смысловая. Некое умозрительное подобие. И пляски эти совместные. Тоже все не умно. Не уместно. Не из одного из лучших романов. Если бы это написал другой композитор. Сегодня. Тогда как. И хореографу, так честно говоря, не сочувствуешь. Не льнешь к нему. Не очаровываешься. Слишком много очевидного. И такого ожидаемого что ли. Вот и еще про кастинг: а Ленский тоже умница. И пара получилась. Соотнеслась. Но там драматургии внутренней не хватает. И по большому счету играть-то драматически нечего. Слюни только. Но это уж вовсе не из Александра Сергеевича. И Фогеля надо тоже отучить доигрывать лицом. Непроницаемость и холодное изящество. Не допускать лишнего. И даже в финале он по-другому должен. Там другое страдание. Хотя, еще раз повторю, здесь вложено в финал было много - и человеческого, и профессионального. И опять Чайковский. Жирновато. Частенько. В отсутствие тонкости пауз. Деликатности и стреноженности тишины. Собранности. "Но, боже, как играли страсти...". Как?!

[admin]

LE PAVILLON D'ARMIDE | LE SACRE (Павильон Армиды; Священное). Ballett der Wiener Staatsoper und Volksoper. Балеты Джона Ноймайера на музыку Н. Черепнина и И. Ф. Стравинского. LE PAVILLON D'ARMIDE: Conductor - Michael Boder. Choreography - John Neumeier. Komponist - Nikolai Tscherepnin. Der Mann (Vaslaw Nijinsky) - Jakob Feyferlik. LE SACRE: Choreography - John Neumeier. Komponist - Igor Strawinski.

Ноймайер. Из паузы. Путь. Музыка сильнее тела. Когда костюм предполагает. Аскетизм и интрига пространства. Две пары - две судьбы. Должен ли быть быт. Они преследуют. Ухватить вероятность. Мета-история. Во оправдание? Над языком. Изыск формы. Грань быт - поэтика. Он живой в этом. И все же он сюжетен. Метания. Из комнаты обращенный. Артист-персонаж. Нижинский. Индивидуальность на фоне тождества. Прожект и разные ипостаси будущего. Как точно внутренне живет героиня. Грезы. [Корсар?] Музыка преподает драматургию. Фантазийность. Вхождение в мир. Новый мир. Вхождение. Призрачность нового. Грядущее и образы. Скупо и очень точно. Не вычурно. Не случайно. Даже пока робко мерность прогулки. И выплеск вдруг-возможного. То, что в голове. И потенциально в теле. Примеряю на себе новую суть. Репетиция как мучение возможной выраженности. Герой очень пластичен внутри. Пауза. Вальс. Очень трогательно. Избыточная мечта. Изумительная музыка. Наполненность чудом. Когда просто внутри тебя и вокруг. С чего начиналось. И как. Шляпа. Фуэте обретения. Соло предназначения. Призыв. Призыв, помноженный на обретение уверенности. Путь как притяжение мечты. Чуть буксуем в повторении пройденного (внутренне). От образа к образу. Или он скользит по "миру искусства" Бенуа. Грезы минувшего. Они рядом. Он в паузе думает. (И как санитары рядом). Сагитары сознания. Сколки ино-бытия. Призрачность минувшего. С героинями из грез. Он очень искренне и наполненно в этом живет. Он в этом ищет себя. Ждет скромный и вожделенный попутчик. Званый гость. Приглашение к себе. В парне есть русскость. Воздух внутри. Гениальная мизансцена ногой по спине. И в мета-истории есть автор. Есть диалог и прошлого с настоящим. через образ. Через него скольжу и проникаю. И это в комнате. Бродский. Он не принадлежит настоящему. И любви настоящей бежит. Он уже погружен в другого себя. Он обрел себя в полном расскрытии. В обнажении. Черный занавес. Там фагот фантастический. Финал. Композитор!!!

Le Sacre. 1 сентября 2019 года. Мерный шаг. Это как рефрен. Из мерности шага - раздумье. Иноходь. Бредущие друг за другом. В тишине. И обнаженное тело. Более явленная фигура. Крупный план. Тело есть высшее выражение души. Только в глубину замысла. Десница. Очень красиво, когда не стыдливость. Из света в тень перелетая. Спящий. Забытый. Отзвук в партере. Как же сказочно вошла тема. Отстояние. Тень себя. В оглушительной телесности. Выплекс. Выдох невозможного. Когда свет - акцент. Вихрь. Всполох. Первый план - фокус. А там - стреноженность. Выборочное восприятие. Когда много неизвестных. Когда в массе - цвет. И аккумуляция энергий. Потаенность тени. Зверь. Животное. Зрительный ассонанс. Пауза!!! Блик. Запечетленное на теле. Жертвы без слуха. Скрещенье рук. Скрещенье ног. Если говорить о тайнописи языка, то здесь. Не заблудшие. Вот эта световая расчерченность. Вот здесь глубина смысла. И разность прочтения. Когда читается автор-композитор. Когда полной и еще не сформированной энергией. Тело балета и массив. Скульптура в движении. Когда индивидуальность выхватывается из общего. В этой световой паутине некая древесная основа. В этом есть сакральность и жертвенность. Как будто выкашиает неправильность. Образ, когда перестается быть женщиной. У мужчины нет женщины. У женщины - мужчины. Отвержение человеческого. Таким бессовестным телесным слогом.

[admin]

Это ее материал. И как будто для нее. Слишком рисунок - за. Для большего чем даже мечталось. В рискованных линиях. Присвоенных. Нерасторжимых. В эстремальном. Эмоциональности внутренней хватает на многое. Чувственности. Но внешне требуется отстраненность. Большая ликвидность. В особом расплывчатом порой обрамлении. Мэтью, кажется, и вовсе заблудился. В аморфности и несостоятельности. Здесь. Та внешняя строгость сценография не отживается внутри. Еще строже. И еще. Так, чтобы вирала невозможность. Почти исступление.

Магия ритуала. Когда не тождество, а дление рисунка. Линии. Губчатое пространство музыки. Другой цвет. Как в "Эхнатоне". Насыщенность. Зримость. Когда труппа физически готова. Когда больше от колдовства. Другими мозгами. Вне психологии. Посвящение. Обрядность. Он ведет ее в колодце. На грани. Цветовая рама. Важна тень присутствия. Как зависание в состоянии. Огранка таланта. Научить безудержности. И очень поэтичный музыкальный ряд. Это Осипова. Связанность полотном. Роковые языки полотен. Много цепляем лишнего. Случайного. Отсюда многозначность. Она владеет. Они аморфны. Не состоятельны (рабы). Не сильные. Цвет работает (красное). Она прядет линию. Здесь очень Осипова на месте. Еще бы отстраненнее. Сейчас вразрез с пространством. Ball - недо-фактура. Сюда бы того парня - более изнеженного и цепкого. Хореограф ее выписывает. Его - нет. Вокализы - вопрос. Она теряет себя, но в присутствие мужчины. Ей в этой ипостаси (Медузы) мучительно. Паранджа. Он ее вернул. Вернувшаяся к естеству. Они, змеи - внутри. Но она одна тогда. И у нее пол - не низ. За счет слома ступни вверх. И устремленности в сложность. Рабыня.

Медуза (Medusa). Балет Сиди Ларби Шеркави на музыку Генри Перселла и Ольги Войцеховской. Covent-Garden (Royal Ballet). 16 мая 2019 года. Главные партии - Наталья Осипова и Mattew Ball.

[admin]

Когда несколько десятков седовласых снобов в твидовых пиджаках безукоризненного кроя (о смокингах уж умалчиваем) и в отменной тонкости ручной работы сорочках (с запонками из приличных камушков) в первых рядах с абонементами пожизненными (сколько уж осталось) пытаются безуспешно и всячески совладать с собой (и с собственным сердцебиением) в бессмысленной попытке приглушить всполохи неукротимого дыхания и вожделения, он... единственный из полу-алькова центральной ложи (исторически подчеркнутой и напоказ выставляемой анонимности) взирает и будирует сцену с легкой полу-улыбкой-гримасой, уверенно осознавая, что вот этот ее разворот и штрих пуантами в воздухе уж точно предназначен только для него, и уже сегодня вечером ее па раскроется, распустится, и разовьется во всей своей возможной на сегодняшний день нюансировке и транскрипции там, в сановней спальне. При задернутых наглухо шторах. Тяжелых. Навзничь. С чуть наклоненной из ведерка в полу-поклоне бутылочкой Heidsieck. На камне. И лежащими рядом как бы в случайном, но исподволь продуманном полу-беспорядке, колготами из паутины нефилов. Именно в эти сладострастные мгновения обладания обращена нескрываемая улыбка упоения из дивертисмента, когда флер-пиццикато игриво и волнительно вторят ее внутреннему победному торжеству. И славе.

Метафизика балета. Дескриптивность и эфемерность. Здесь - скульптурность и отточенность. Где чуть больше, и уже герой. А где герой, там меньше поэзии. Там меньше... Незыблемость совершенства. Цельность. Абсолютизация гармонии. Вот эта героиня - чуть угловатость. И сразу - лань. Недо... Жаль. Когда еще бы дыхание. Недо-жест. Материализация - это атрибут времени. Когда называем. Вот чуть-чуть бы пауза. Описание. Мечта о статуарности. Расширение воли языка. Благородство красоты. Не изъясняться, а дышать. Она никак не может нащупать эту грань. Он косноязычен. Трация эльфов. От Шекспира. Сельчане - это бл... В поиске надмирности. Надо помочь театром. Вот жест ноги - нащупывание. Сценография - нет. Назывное и тяжелое. Нет магии. Хореографический нарратив не дает вздоха. Выдоха. Все начали улыбаться. Надо же понимать в чем причина костюма. Он должен нести смысл. И цвет. Амур-Аполлон отстоял свое.

2 акт. Есть в ней притягательное. Природное. В этом несовершенстве поэзия Бэмби. Неправильность в этом есть контекстуальная. А когда в музыке есть поэтика, требующая заполненности. То есть, много иллюстративного быта. Вот этого анимационного жанра. Сама мысль развивается. И язык. Она многочастна в этом. Индивидуальность неправильности. Не цельности. Даже здесь нет фиксации. Вот эти костюмные экивоки. Нагрузка на нее. Очевидный язык. Набор элементов. Вялая устремленность к балету. Не должно быть аннотации. Корабли поехали.

DARCEY BUSSELL. Третий акт. В цвете. Хотя бы здесь есть эфемерность ткани. И ее легкость. Атрибуты классики. Солнечность. Есть свежесть. Делиб заряжает собой. Карнавальность. И герой другой - стать и незагруженность. Внутренняя устремленность. Не ученичество. Пусть школа. И это уже много. Вот здесь - художник. Преображение. Вот не ловит Аштон музыкальных знаков. Транскрипции музыки. Очевидность прописывает. Хорошо, когда пара. Изящество лучезарности. Изумительные соло-пиццикато. Может, кото-то и сделает тоньше. Пронзительней. Здесь жест и триумф (!!!). Мужской дивертисмент. И Делиб как будто распрямился. И в нем есть упругость. Хотя и глуп (парень). Даже осмеливаемся на избыточность. Внутри балета. Она - компромисс. Очень не просто с ней тому, взирающему) Новые прикосновения Аштона. В основе физическое томление. Концерт в спектакле. И даже шоу. Канон Аштона. Как бы это читалось сегодня? Она - в ореоле.

"ЛЕО ДЕЛИБ: БАЛЕТ "СИЛЬВИЯ". ПОСТАНОВКА ROYAL OPERA HOUSE(1996). Балет в трех действиях. Либретто Ж. Барбье, Р. Рейнах на сюжет пасторальной драмы "Аминта" Т. Тассо. Хореограф-постановщик - Сэр Фредерик Аштон (Frederick William Mallandaine Ashton). В главной партии: Sylvia - Darcey Bussell (англ. Darcy Andrea Bussell-Forbes). Orchestra of The Royal Opera House. Conductor - Graham BOND. Первое оригинальное представление: Париж, Гранд-Опера, 14 июня 1876 г. Первое представление редакции: Лондон, Ковент-Гарден, 3 сентября 1952 г.

[admin]

Спектакль "Игра" (Play). Постановка Парижской оперы (Opera Garnier). Хореограф - Александр Экман. Автор оригинальной партитуры спектакля - Микаэль Карлссон. Госпел-певица Калеста Дэй. Премьера - 2017 год.

Вот это ткань такая. На ощупь. Материя. Завораживающая новизной. И особым строем. Она слагается из очень современного ощущения. Из воздуха нынешнего. Из отношений и их отсутствия. Когда человек лишь часть общей днк. И чем выраженнее, чем точнее. Чем изящнее. Когда влечет и притягивает. Без возможных смыслов даже (ждем Годо и подмигиваем Славе Полунину). Сама картинка, уж если это ныне, она все больше и больше манит. Вот цветом этим. Легкостью. Нежностью световой и откровением. И даже лица - как отражение. И тогда находится образ - вдруг на пуантах с рогами. Всамделешная тяга. К костюмам. Как к защите и как к провокации. Да еще с истинным французским женским. В рамках художественного подиума. Это шарм, где игра уже внутри. И в линии носа. Это и по звуку должно быть вот так вкусно. Барабаны можно просто обнять. За низы. И не-синхрон. И антитезой - собранность и дисциплина. Она и в мизансценах и в разбросанности мира. И в этой особой сосредоточенности. На непонятности. И отстраненности. Когда вначале - лучше бы на лесоповал, а глаз оторвать невозможно. Даже когда скучается, и уже даже невозможно во втором акте. Здесь даже не шары. И как работает через работу с предметами живой отзвук. Штрих. Вдруг-субстанция. Как формируется отклик. На фоне позолоты Парижа и снобов - в первых рядах. Другими такстильными завязями. Как тогда и всегда - нейлон. Густота другая. Цифра - во всем спектре транслируемого. Здесь только осязая, не расшифровывая. Уж меньше бы хотелось в данном случае головой. Но смыслы заставляют вязать. В полном ритмическом отзвуке. И опять к тем - с рогами. Вот где все - и шарм, и стиль, и неприступность. Что "ах" и как кульминация. По-разному качаем. В современном театре. Где точнее стал выглядеть сам мир. Где он больше в разрезе. Где потрогать можно. И даже ощутить отклик. Когда явственнее еще. И еще драматичнее. Когда мы не боимся вызова. И не-предела. Провокация, конечно. Но желанная. В максиме.

[admin]

Вот ведь самое главное - каким языком. Можно изысканным, можно дворовым. Можно по правилам, а можно с их нарушением. И это очень важно - как ко мне обращаются: предупредительно, уважительно или нахрапом, такой неутомимой атакующей энергией. Общностью такой. С вызовом. Я не хочу интерпретировать. Хочу видеть совершенство в линии. Континуум. И осмысленность постановщика. Чтобы единым объятием. Без многослойности. И высоколобости. Школу хочу хорошую. Внятную. Конфликт и драматургию. Без претензии на разгадывание. Чтобы как у Уотсона в Кафке. И соразмеримостью музыкальной. И понимать - почему возникает язык. Другая речь. И есть ли в ней необходимость. И можно о сумраке, но не сумраком. Пусть будут индустриальные элементы, и даже соединительная труба вместо головы, но мы же все равно о человеке. И о мире. Когда имаго - конечная стадия развития и прекращение роста?

Почему множественность 2-3-4. Здесь промышленный фильтр и обезличенность. Рот закрыт. Маска еще до короны. Неизъяснимый лик. В чем провинциальность. В бОльшей смысловой нагруженности. Но победитель "Маски" - какие ориентиры? Работа есть, а устрмленности нет. Что мы ищем внутри себя. Когда за другого. На каком уровне существует сегодня контакт мужчины и женщины. Обреченная зависимость. И степень нельзя - обо всем и ни о чем. Когда декорация - просто остов. Тогда это вирусы. Маски. И о любви уже не слова.

Несовершенство аппарата "Накорми" и "Отогрей". Мы не имеем нового жеста. И что в этих трубах. Что течет. Школа обязана быть. И тело тоже. Вот это к театру Серебрянникова. Ткани и костюмы - ах. Должен быть концепт. Здесь суровой провинции. Такого взгляда. Такая богатая ясность в "Эхнатоне". И здесь бедность. Мы обозначаем среду. Или ее вовсе нет. И оплодотворения не происходит. Имярек. Это уже не остраненность. Нагиев и это. Со мной хотят говорить символом. И мы общность, а не индивидуальность. Музыка и шуморяд тоже может быть многозначительным, но не точным. Тоже характеристики, когда когнитивные процессы. Не люди - насекомые. Агрессия, но не рефлексия. Еще эмбриональный мир. Рабочих лошадок. В раболепном преклонении перед светом. На четырех.

Спектакль "Имаго-ловушка". Постановка театра "Провинциальные танцы" (Екатеринбург). Хореограф: Татьяна Баганова. Художники: Вера Соколова, Ярослав Францев. Музыкальное оформление: Валерий Васюков. Художник по свету: Максим Сергачев. Артисты: Ксения Каплун, Антон Лавров, Михаил Лескин, Алексей Слуцкий, Анастасия Соколова, Александра Столярова, Евгения Турушкина, Антон Шмаков. Запись 11 марта 2020 года. Пермь.

[admin]

Bella Figura. Ballet de Jiri Kylian. Music: Lukas Foss ("Lento and Andante" from Salomon Rossi Suite), Giovanni Battista Pergolesi ("Stabat Mater Dolorosa and Quando Corpus Morietur" from Stabat Mater), Alessandro Marcello ("Adagio" from Oboe Concerto in D minor), Antonio Vivaldi ("Andante" from Concerto for two mandolins in G major), Giuseppe Torelli ("Grave" from Concerti Grossi Op 8 No. 6 in G minor "Christmas Concerto") Dans Theater. Ballet Completo (full). Dancers: Megumi Nakamura, Elke Schepers, Cora Boskroese, Brigitte Martin and others. 1995 год.

Белая открытая телесность. И черная заводь. Он не фрагментарен. Убедительная изысканность и кантилена новизны. Соотнесенность и созвучие чувствований. В красном преломлении женского. Действительно, изгиб "золотого уха". Бежать и раскаиваться. Животная сущность прикосновения. Сами исправляем себя. Нет устремленности вниз. И стремления даже. Когда обнаженность - не эпатаж. Звук падающего тела. Квадрат световой. Поиск в неравновесии. Суть безучастности. Гнеушев видел Килиана. Философия открытости. Пауза-гордость и непредвзятость открытости. Здесь даже речи нет о стыде. Целомудренная неустойчивость. Актер как сущность. Фантом телесности. Нет времени. Завороженность сопричастия. Глянец покрытия. Угасание в занавесе. Перед занавесом (!) Отсутствие прикосновения. Невозможность и устремленность к связанности. Состоятельность тела. Тревожная возвышенность. Ох, мизансценой тишины. Плечо-шедевр. Возвращение к равновесию. Сказка от Иржи.

[admin]

Nederlands Dans Theatre. Сhoreography Jiri Kylian. Director Hanc Hulscher. Six Dancers. Music W.A.Mozart/ Sweet Dreams. Music Anton webern/ Sarsbander. Music J.S.Bach. 1997 год.

В поиске языка. Килиан и "Сарабанда" в 90-ые. Платье без человека. Надо же - "золотые уши". Как оболочка и обертка. Тело - отдельно. И это тоже сон. В множественности - магия захвата. Человек стремится к дискурсу выраженности беззащитности. "А если их нет, то ничего не нужно". Это себя. Эхо меня. Завораживает. Комплекс детали. Здесь - футболка. Двигает пространство отчаянием. Слух в отзвуке. Миры наизнанку. И звук как отзвук. И если там правила игры, то здесь новая реальность. Без женщины. Как театр отзывается на случайность происходящего. Ткань и жест. Когда движение через сознание. И под. Отличность присутствия. Как точка - головы. И смех. Сатанинский и горький. Уходящие в сон. Гидон Кремер.

В "Сладких снах" - работа с предметом. Шары теннисные. Языком недр. Мы осязаем эфемерность. Новое равновесие. Что ищет театр без зрителя. Когда закрыт рот. Новые связи. Новый уровень телесности. Путники не взаправду. В пустом пространстве. Как мы разговариваем с собственным телом. Сонмище яблок. Здесь бОльшая вовлеченность. Внутренняя. Предмет - как фактор чего? Забвение в танце. Почему 4 пары. Что в тождестве тебе моем. Излом. Эфемерность бабочек.

Моцарт-гримаса. Где сейчас Гнеушев. Клоунада. Сдуть пыль с париков.

[admin]

Frederick Ashton's Ondine (Ундина). Music - Hans Werner Henze. Artists: Miyako Yoshida, Edward Watson, Genesia Rosato, Ricardo Cervera. Orchestra of the Royal Opera House. Conductor Barry Wordsworth. Запись 2018 года.

Эдвард Уотсон (Edward Watson) здесь еще был до Кафки. Это 2009 год. А родился он в 76-ом. То есть здесь ему 33. Возраст известно кого. Хотелось бы, чтобы это было до чудо-превращения. Преображения. От героя до актера. Но здесь - на периферии. Сознания тех, кто реставрировал и тех, любит музей. И все музейное. Тогда Аштон может быть и звучал (странно). Но почему сегодня такие аплодисменты - к архаике очевидности. Когда просто скучно и банально. От этой выхолощенности напыщенного - в жесте героя, и в почему-то-так-навязчивой-и-неизменной-улыбке Йошида (Miyako Yoshida). Играем про любовь с заламыванием рук и абсолютной не выраженностью телесной. Знакомо. Здесь и там, и плюс - покачали для видимости с моряками. Потом забыли и про это. Весь второй план - грусть и тоска. Играем в театр. И в понятность - мертвой сценографией - литого и не пластичного пространства. Музыка - отдельно, и даже нет старания слушать и слышать. Про чувствовать - забыли совсем. Ханц и так вторичен по отношению к Стравинскому, а тут еще и хореограф без уха. Внутреннего. Все за счет плохого сурдоперевода. И плохого тела. И еще славы. Якобы.

Хотя музыкальная пластика все же гораздо богаче. Интродукия. Например, вдруг-рояль. А есть ли автор. Танцевать надо не эмоционально. Вот эти жесты - пошлость. Почему-то решили, что он герой. Ундина - инаковость. Здесь иллюстрация и имитация. Не надо играть в сказку. Плазма музыки. Это как глазами водить от страха. Нет сопричастности. И костюмы - отдельно. У нас нет уверенности. Дать мозгу и телу окунуться. Фиксировать приход. Не успел почувствовать. И любая героизации - очень плохо. Он и в крон-принце был угловатым. И статичным. Дает ли музыка чувствовать. Ему дают школьный ряд. Руки-сердце-гадость. Штамп на штампе. Такая хореография устаревает. Она не понимает характера. Такой театральный быт, что еще пошлее. То есть, они должны, прежде всего, сыграть, а не вытанцовывать. Все вопросы к Аштону. Не вовлеченность героини. Есть в музыке новь - убаюкивающая мерность гитары. И сладкая размытость. Просто дисциплина исполнения. Они внутри не развиваются. Только экспонента. Ундина укрощает музыку, а драматизма внутри нет. И много пафоса. Все назывно. Шиллеровский драматизм. Когда дыма больше чем огня. Иллюзорный театр. В третьем действии избыточность музыкальная. А созвучие не найдено. Тема не найдена. Якобы экспрессия. Якобы постановочная новизна. Призрачность портрета. Интересно, что говорил про Аштона Нуреев. Негоциант - это-то к чему (про купца). Вот эти лицедеи в белом и арлекин. Может, музыка не несет драматургии. Нет изыска хореографического. Вот здесь костюмы задают характер. Интерьеры - все мимо. В музыке - совсем другое. Па-клише. Юмора не хватает. И поезда. Это же история из окна поезда. Конструктивизм. И рисунок по бумаге. Спектакль в спектакле. Размытость на холсте. Импрессионизм. Впечатление. Не замешиваются эти краски. Морской демон - это Ricardo Cervera. Он держит внутри характер. И здесь - самый честный. Он - там. И это самое важное. Но костюм (!?) Части не взаимодействуют с целым. Нет нюанса. Детали. Нет вдруг. Облака. Пера нет. Должно придти новое поколение репетиторов. Это 2009-ый год, запись 2018 или 19-го (или просто выложена запись), а постановка 1958 года. И все вместе - позавчера.

[admin]

"Светлый ручей". Балет Дмитрия Шостаковича в двух действиях. Либретто Фёдора Лопухова и Адриана Пиотровского. Постановка Большого театра. Хореограф-постановщик - Алексей Ратманский. Дирижер - Павел Сорокин. Художник-постановщик - Борис Мессерер. Премьера - 18 апреля 2003 года.

Это надо быть очень современным и очень образованным человеком, и очень назвучаться культурой и профессией, чтобы вот так внутренне летать. И чтобы быть счастливым. Чтобы заразить собой пространство и влюбить зрителя. Надо обладать отменным интеллектом, чтобы так стильно и иронично кутить. И надо упиваться Шостаковичем, который сам бог, и сам утро. Потому что много свежести. Игры. И азарта. И когда слово не атрибутируется, когда наконец-то нашелся светоч, кто не имитирует, а выпевает телом. И мизансценой. Хореография - изящество изобретательной и хулиганской геометрии. С большой любовью к предмету - от традиции в будущность. И Мессереру - за паровозик - особо. За уникальную, деликатную, но (все же) статичную сценографию. И предельно музыкально. Ах, Дмитрий Дмитриевич, ах!) Юмор - от ума. Исполнительский азарт. Прекрасно выстроен весь оценочный ряд. Как дышит общее облако. Блаженства... И автора, Ратманский, здесь так много. И времени. И сегодня. Когда язык - внутрь. Изумительная точность характеров - в танце, артистам - виват (!). И очень адресный Шостакович. Прямо в сердце. И в голову. И очень точно музыкальная драматургия отрабатывается. И технически актеры готовы к сложнейшим задачам, когда не балет, а действо. И снято очень и очень прилично. Без крупных планов, но внимательно, а это уже не мало. И сколько живописных нюансов. И стоп-мизансцен. И как же хорошо, Алексей, что не "Лебединой озеро" и не "щелкунчик". Так победил. И еще как победил. Просто по-мальчишески вхахлеб. С удалью. Бесшабашно. Не расстраченной такой молодостью. И такой дивной мечтой. Возрожденческой.

[admin]

Балет “Ручей” (La Source). Композиторы - Людвиг Минкус и Лео Делиб (Léo Delibes and Ludwig Minkus). Хореография - Жан-Гийом Барт (Jean-Guillaume Bart). Дирижер - Koen Kessels. Сценография - Eric Ruf. Костюмы - Кристиан Лакруа (Christian Lacroix). Grand Opera. Paris, 2011.

Особняком. Совсем особняком. Совершенным. Когда дыхание - даже в сумраке. И далеко не на переднем плане. Эта возвышенность и поэтичность. В невероятной легкости пуха. Эола. И природы - от масаи. При каторжном труде, несовместимых с профессией травмах и с операцией на выживание ног. Когда Матиас Хейманн (Mathias Heymann) летит. И здесь даже не важны камеи Сваровски. И даже наперекор академичной статике рядом-небытия. Когда все равно имитация строительства пирамид. И лишь застывшая иллюстрация к главному смыслу. Когда человек больше человека. И движущийся по траекториям бессознательного. Как тот герой из Шекспира. Из сна. И тоже Эльф. Быть может. Быть может. Когда быту вопреки - в самом не бытовом мире. Когда еще не умели снимать, а крупным планом бы, да еще в расшифровке - просится. В непонятном искусстве. В неизъяснимом. В скрученном более чем запутанно в канате. И светом бы помочь. И умом. Да нежить. Что так клонится к традиции, не завораживает. И каждый раз заново. Когда мир не заканчивается сценой. А с нее все только начинается. И как полетом - в неизвестность. Против хрестоматийного и назывательного. Вне гравитации. Только там, где можно быть актуальным. И надмирным. Без черновиков.

[admin]

Балет "Майерлинг" (Mayerling). Постановка Royal Ballet. Music: Franz Liszt, arr. John Lanchbery. Драматург Джиллиан Фримен. Хореограф - Кеннет МакМиллан (англ. Kenneth MacMillan). Design: Nicholas Georgiadis. 2015 год.

Озаренный победой. С наисложнейшей задачей перед собой. Церемониальный. Придворный. С миллионом неонюансов. Эмоциональная строгость поначалу. Даже в кино решили сыграть, доконав скрупулезностью костюмов. И их фантастическим рукотворным богатством. И содержательностью. Оболганный. И еще сыграть на психологической точности. Лист хорош. Парчовый. Крупные планы - на славу режиссерам и операторам. Золотая эра кончилась. Когда помпезность так органично. И этот микс психологического и танцевального. Культура отношений. Жест. Профурсетки со знаком плюс. Второй план - с ума можно сойти. Новизна танцевального синтаксиса. Складки в четверном радушии. Ослепительная изысканность. Сброс-быт. Чудо. Изящество мысли. Украдкой поцелуй. Психологический надрыв и излом. Диалоги - все-таки, фальш. Опера - вдруг!!! Пелестрадал. Вдруг-пауза!!! Кончики пальцев при пении. Она тоньше играет. Стремление к подлинности актерского существования. Заблудившийся. Запутавшийся. За глухими стенами якобы благопристойности. Иступленная любовь. Откровение. И в откровении ищем мизансцену. На колене - !!! Кульминация любви! Сыграно. И поставлено. Лучшая сцена страсти. Гениально. Телесная экспрессия. Чрезмерность чувствования. Мраморный лик Lamb. Заповедное чувство. Нарочитая театральность. Зачем здесь мужской балетный низ у героя?! (в костюме). МакМиллан раскрывает балет. Распускает его. Как цветение. Чайковский - вдруг! Фортепиано с оркестром. Синомика отчаяния. Поддержки - это!!! Стул падающий - знак. Фатальные поддержки. Контролирует ли себя артист. Он совсем не балетно кланяется. Ребенком. И это очень славно. Чистый мужчина. Засыпан цветами. Мера искренности. И любви. Изобретательной. И щедрой. Одарить мир. Пиршеством художественной и личностной щедрости. МакМиллан, умерший за кулисами во время репетиций.

[admin]

World Ballet Day. 29 октября 2020 года. Большой театр России.

И все же Школа. Университет. Академия. Храм. Это ощущение не покидает - как внутренне спокойно и уверенно работают Педагоги. В них настоящность - истинное Знание. Когда все подчинено качеству. И поэтому гораздо больше внимания к нюансам. К обязательной точности. Перфекционизму. Как искусной графикой изнутри. И натренированным до совершенства телом. И артисты при этом доверчивы. Плодотворно доверчивы. Это осознание глубинных процессов. На пути к эталону. В работе нет внешнего, через опыт - в будущее. И большая забота. Внутреннее объятие. Домашность. Как будто стены вобрали в себя отношение. И не отпускают. Вот и Вадим Лантратов с каким-то особым вниманием слушает собеседников. И даже не важно при этом о чем. Вот эта стать "как". Этого не было нигде. Это свойство именно этого Дома. И при этом как же жаль, что мы не титруем самых главных действующих лиц - репетиторов. В них-то и есть особый гумус. В них и в аккомпаниаторах. В тех, кто это таинство ворожит. Радеет. Своим пред. Хорошо, что хоть назвали царственно-стальную на каблучках Грачеву и в-силе-спокойного Александра Ветрова, но других, ребята... Как же так?! Стыдно и обидно. И как-то очень иной Фазиев. Чужой. И дело не в фонтанирующей требовательности и железной выправке. И в отчаянном максимализме. Здесь нет восторга. По отношению к собственным детям. Или уважения обязательного. Сверху - это плохо. Диктатором. И тогда вдруг сквозь прочее - страх ошибки. Наказанности. Расправы. Это не отсюда вовсе. И может быть, отсутствие скромности, той, что качество лучшее. У реальных Победителей. У тех, кто впереди.

[admin]

Спектакль "Красные башмачки" (The Red Shoes). Автор - Бернард Херрманн. Постановка компании New Adventures. Режиссер и хореограф - Мэтью Борн (Matthew Bourne). Запись спектакля, 2020 год

Неряшливо на этот раз, Мэтью. Не упруго. Не дерзновенно. Простите, сэр Мэтью Борн. Нет, прежний шарм и безукоризна, безусловно, вот они. Правда, штучно: в сцене написания музыки (Доминик Норс Dominic North готов к очень многим шалостям и сценическим приключениям, внутренняя графика просто превосходная, стильная очень, богатая острота стиля), ну, и пожалуй, в сцене "Кафе" (здесь Маэстро не ошибается и кумулятивно бьет наотмашь, и все в "яблочко"). Зачем ошиблись в выборе материала. Отчего. Как его не интепретируй, сахар он останется сахаром. Заштатным. Не первой свежести. И закидушная мелодрама объема не получит. И Эшли Шоу (Ashley Shaw) - уже не героиня, особенно после "Ромео и Джульетты". Там полностью доверились молодым, очень молодым, непотребно молодым, и начался реальный театр, настоящий театр, когда взахлеб и полетать. Здесь отретушированная старость, и совсем не важно сколько лет. И не пара. Адам Купер (Adam Cooper)... ну, вот может же иногда, выуживая моменты даже для драматического тождества, но чаще все равно падаем в некую умозрительную и глубокомысленную условность. Расслабился Мэтью, если не сказать большее. Есть то, что мы, увы, тиражируем. И это не наказуемо, но от новатора ждешь нови, а нови не получается. Нет качества в этом. И поступи иной. И рисунок кажется школярским, особенно после старшего брата - Royal. Мы уже видели этот измененный балет, но он требует обязательной ценности материала. Каждый раз. И мыслительных вытанцовываний. Головокружений. А может, просто воздуха. И совсем другого пространства. Здесь чуть душновато. Еще пока чуть.

[admin]

Ballet "A Crystal Palace" / Балет "Хрустальный дворец". Chorégraphie George Balanchine / Хореограф Джорж Баланчин. Musique: Georges Bizet - La Symphonie en ut /Музыка: Жорж Бизе - Симфония до мажор. • Philippe Jordan (Conductor).• Etoiles, Premiers Danseurs et Corps de Ballet de l'Opéra national de Paris (COMPAGNIE DE BALLET). Парижская национвльная опера. Les Etoiles / The stars / Звезды: Amandine Abisson, Ludmila Pagliero, Mathieu Ganio, Karl Paquette, Les Premiers danseurs / The First Dancers / Первые танцоры: Valentine Colasante, Nolwenn Daniel, Audric Bezard, Vincent Chaillet, Pierre-Arthur Raveau, Emmanuel Thibautt. Recording: June 3 2014 - Opéra National de Paris - Opéra-Bastille.

Баланчин держит в сознании тело балета. Общий конструкт. Как математическую формулу. И теорему. Он его именно держит. И строит. Волево. Не отпуская. И все там должно слагаться. И быть гармоничным. Я чувствую линии пространства. Превращения. Рисунок. Как взаимодействуют части в несокрушимом целом. И здесь согласованность и легкость. И вычурности нет. Общая паутина. И ткань. При мужской тяжеловености. И непрекращающихся улыбках на устах (о, неприятность). И все равно - это изыск. Многоголосие красок и исполнителей. Изобретательность в построении тела и тел - в мысленной устремленности. Истинная Академия дисциплины. Утонченность. Руки как лилии. И еще я обязательно держу характер. И очень музыку. Как образ. Как состояние. Как настроение. Читаю текстом танца. Как будто разыгрывая партию в пространстве. Плодотворные сочетания. Цвета и мысли. Очень чуткие. Как разномерностью алфавита. Целое и магма сочленений. Отыгрываем цветом. Новую реальность. Надо смотреть общим зрением. Внутренним. Озарение философией гармонии. Мраморный низ. Скульпурный. И играющий верх. В узоре. В общей палитре. Дворцовой строгости. В остраненности красоты. Умозрительное восприятие. Кварто. И даже в поклонах - строй. Интеллектуала-художника.

[admin]

World Ballet Day. Australian Ballet. 29 октября 2020 года.

Здесь о шедеврах. Когда самой природой - высказанность. Тревожная. Пульсирующая. Здесь и есть когда медиум. И проводник. И таким иступленным вниманием к себе. И к своему нутру. Когда пронзает откровенностью. И только дыхание. Затаив. И когда это в пространстве. И с пространством говорит. Не случайно говорит, именно с этим воздухом. и с этими арками. Пробежкой как росчерком. И эти флэш как гнетущие образы. Как вулканирующая изнанка. Когда лава - внутри. И в цвете. Большие мастера это делают. И большие мастера исполняют. Это даже не мастерство, а вот истина. Когда только так, и иначе быть не может. Какая-то собственная изобретательность мира. И мира в себе. Собой чувствую. Собой осязаю. Собой разговариваю. И творю собой. Это высказывание. И пробежки - там. В ином. В этом необыкновение. Новь - в этом. Когда вот таким почерком. И таким нервом. И такими глазами. Как будто нельзя повторить. И изобресть такого невозможно. Только явить. Как сон. Это Capriccio. Музыка - Иоганна Себастьяна. Хореограф (во истину) - Lavignec Francois-Eloi. Очень провокативно - с педагогической точки зрения, но как результативно. И очень еще слышим тишину. И ощущаем внутри себя, переживаем пространство Национальной галереи Виктория и Сollecting Comme Exhibition. И она, она, конечно - Benedicte Bemet (Principal Аrtist with The Аustralian Ballet). Когда сказка. И невозможно словами. Когда изнутри. Как взрыв. Как исповедь. Последнее. И как последний вздох.

И еще восторг. В галерее. И тоже в Национальной (NEW GHOST FROM BODYTORQUE.DIGITAL). Как Вы, ребята, изобрели внутри этот тон. Это цвет. Как Вы его поймали и как почувствовали. Когда как будто частицы воздуха. Из лона живописи. И из окружающей, разговаривающей среды. Это взаимосвязь невидимого. И его ощущение. Лишь отгадывание. Вот оно возникающее. И даже не из тебя. А из водоворота возможного. И еще раз цвет. Как былинка сущего. Как атом вот именно этого. Целого и общего. Как заговорившая частица. В диалоге с себе подобным. Здесь он это одухотворяет - Mason Alexander Lovegrove. Можно часами рассматривать эту бязь - дивно. Сокрушенно. Нерастраченно. Какая-то телесная литургия. Можно жить после этого. Будем разговаривать с образами. Будем вдохновляться ими. Будем их увлекать за собой. Вместе. Вот так. Даже не осязая. Облако рая. Лишь догадываясь. Под музыку Tomas Parrish и музыкантов (простите меня, что не по Именам, Вы - счастье). И Вы, о, Небо, если бы это было возможно, но так необходимо - Serena Graham и Joseph Romanncewicz. И если есть на свете мечта. То Вы в этом - мечта всех мечт.

[admin]

World Ballet Day. Royal Opera House. 29 октября 2020 года.

Достоинство храмовой культуры. Монастырская дисциплина. Бережное отношение к личности. Разнообразие исключительностей. Предельная тщательность во всем, и это при кажущейся легкомысленности Kevin O'Hare (Director of the Royal Ballet). За его искрометными глазами и флеш-платком на запястье - сила и энергия силы. Спокойствие и основательность во всем, даже как это снимается - картинка безупречна. И много нюансов. Особенно во время класса. На сцене. С чуткостью и благопристойностью Brian Maloney (Ballet Rehabilitation Specialist and class Teacher of the Royal Ballet). Он ведет в почтительной связке с Robert Clark (за роялем - Head of Ballet Music). Настоящая, ежедневная, взыскательная работа. На сцене (общим планом зал - эффект присутствия). Артисты - в деле. Продуманность во всем, и даже в небрежности одежды. Нет случайности здесь. И в каждом - победность. Учителя - это показатель качества. Как и как слушают. Christopher Saunders (Rehearsal Director Principal Character Artist) - сама деликатность и good, very good - во всем. И как счастливы ему самые Principal - Vadim Muntagirov и Marinela Nunez . И в Чайковском счастливы тоже. И друг с другом. Настойчивей и требовательней, здесь и рисунок и проживание, - Gary Avis (Rehearsal Director Principal character Artist). Педагог. Есть полное погружение в работу Fumi Kaneko (от грации - !!!) и Recce Crarke (First Soloists). Штрих за штрихом, нюанс за нюансом - в разборе, понимании и реализации. Но мягкость Александра Агаджанова (Senior Teacher and Repetiteur to the Principal Artists) как магия. Он буквально расскрывает, распускает колумбийца Fernando Montano. Настолько ненавязчиво. Кистью руки. Та еще школа, и что отрадно - наша школа. Это очень интимная лаборатория учителя с учеником в репетиции Dance of the Blessed Spirits Frederick Ashton (Music - Сhristoph Gluck). Авторитет и магнетизм веры. И источник и значимость консерватизма. И академического начала театра. Здесь складывается все из Профессионализма. Быть первыми в каждой детали. В каждом поступке. И в поступи каждой. Заданная и не снижаемая планка дорогого восторга. От возможности быть. И невозможности не восхититься. Даже в казалось бы буднях за кулисами - очарование театром и танцем. Эталон красоты и безупречности. Там нет кухни, там всегда выставочный зал. Неподкупного и такого кровавого совершенства.

[admin]

HET NATIONALE BALLET. DANSING DIVERSITY 2020. Black Achievement Month. Октябрь, 2020.

Конечно, это совершенство. Когда феномен. Когда би-природой. И особой, только так изнутри наполненной женственностью. Какая гигантская дистанция в голосоведении телом. Когда Даниэль Роберт Силва (Daniel Robert Silva). В черно-белом пространстве отчуждения. И в промышленном обрамлении. Когда безупречно осмыслен конфликт. И задана структура телесного изыска. Вот так принимать мир. В таком отзвуке. И в таком философическом выражении. Фактор переживания. Раскрытая плоть. Хорошо, когда черный. Когда особая восприимчивость. И эта уникальная свобода. Когда нет стыда. А есть исключительная наполненность соком. Жизни. Предчувствия. Вожделения. И правильно вечер, когда еще и говорим. Когда пытаемся формулировать. Не только в движении, но и в слове. Еще робко, но честно.

Когда в MANOEUVRE музыка как конструкт. И здесь читается сегодня. Вот это переживание. Из только что небытия попытка обрести новое. Встать на ноги. Оглядеться. Вырваться в живое. здесь исключена сексуальность. Техногенное восприятие. И телесная скульптурность. Почти графика. Как в Превращении - поиск иного. Пластика как вызов - в тварь. Как будто скрежет мегаполиса. И в душе. И в теле. Раненый город. Когда музыка умно отражает пространство, а пространство - в хореографии. Не музыки, а образа. Отраженное пространство. Как будто прорывается миф. Интенсивность существования. И небытия.

В Largo есть внимание. И путь друг к другу. В разности. В неправильности тела. Другой шаг. И странный мир. Но, все-таки, единение.

Бах и опять Силва. В SOLO. Надо быть настолько совершенным, что в тебе был весь мир.

Вдруг иногда рождается образ с тростями. И улица Шевченко. Тот Дом у моста. L’AUTRE CÔTÉ.

STREAM как новая реальность. Они соскучились. И мы - тоже. Очень.

PROGRAMMA:

I. Filmvertoning ABSENCE met Daniel Robert Silva. Filmmaker: Sarali.Choreografie: Robin van Zutphen. Muziek: Lascia ch’io pianga – Georg Friedrich Händel

II. Dansfragmenten
- EMBERS. Choreografie: Ernst Meisner. Muziek: Embers Max Richter. Dansers: Sebia Plantefève en Davi Ramos

- MANOEUVRE, part 1. Choreografie: Juanjo Arqués. Muziek: Shaker Loops John Adams. Dansers: Young Gyu Choi, Sho Yamada, Nathan Brhane, Tim van Poucke, Michele Esposito, Rafael Valdez, Dingkai Bai.

- LARGO. Choreografie: Ernst Meisner. Muziek: Largo Georg Friedrich Händel. Dansers: Katherine Bamford, Mila Nicolussi Caviglia, Lauren Hunter, Philippe Magdelijns, Emma Mardegan, Christopher Mitchell, Isaac Mueller, Catarina Pires, Sebia Plantefève, Georgi Potskhishvili, Claire Tjoe-Fat, Guillermo Torrijos, Koyo Yamamoto.

III. Live portret Sebia Plantefève – danseres Junior Company.

IV. - SOLO. Choreografie: Hans van Manen. Muziek: Johann Sebastian Bach, Partita nr. 1 voor viool solo in d mineur. (Corrente en Double) (presto) (BWV 1002). Dansers: Tim van Poucke, Edo Wijnen, Daniel Silva

V. - L’AUTRE CÔTÉ. Choreografie: Sedrig Verwoert. Muziek: Dansers: Sebia Plantefève, Samantha Mednick, Nancy Burer, Erica Horwood, Kira Hilli, Martin ten Kortenaar, Daniel Silva, Pascal Johnson, Leo Hepler, Davi Ramos

[admin]

DIGITAL FALL SEASON. CLASSIC NYCB. OCTOBER 2020. Баланчин/Брамс, Шуберт. Баланчин/Стравинский. Роббинс/Шопен. Баланчин/Бизе.

Его именем назван один из кратеров на планете Меркурий, что среди других ближе всего к солнцу. В нем нет внутренней статики. И нет сладкого. Изысканность и утонченность. Он - интеллектуал. Когда исключительность мышления - в образе. Вдохновение и математика Георгия Мелитоныча (как при рождении) - весна и свежесть, и здесь все не про самолюбование, присущее традиционным классикам. Он очень сосредоточен. И очень конкретен. Но по-грузински - про весь мир. И про весь мир в себе. Интонацией. Джордж Баланчин (George Balanchine) не чертит пространство собственным сюжетом, а слушает музыку вместе с исполнителем. Как и чем отзовется - в душе и в теле. Этот слух и послушание очень важны и в Стравинском, и особенно - в Шопене, когда, казалось бы, хореографией можно было залить каждую фразу, ан нет - потенция. И артикуляция только как последование. Это очень современно и очень точно. И поэтому нет ощущения вчерашнего, замшелого. Но актуального. Очень упруго и грамотно по мизансценированию. Ровно столько - сколько во мне. И в зрителе. Сильными ногами, упругим телом. И очень уважительно: равным разделением мужчина/женщина (без толкований). Это называется умный человек. И даже в Бизе - энергия множества в абсолютной графике. Только еще не летаем. Это еще и вкус отменный: Петербург, Императорское училище, Дягилев, Стравинский, Мейрхольд. Масть от семьи. Это когда про Воспитание. И Образование. Чтобы мыслить энергией. И поступать. К свободе. Когда про ясный разговор. И храбрость. Чтобы открыть в себе балет. И балет - для мира.

[admin]

The Two Pigeons (Два голубя). The Royal Ballet - Covent Garden, London (2016). Conductor Barry Wordsworth. Music André Messager. Choreography Frederick Ashton (Фредерик Аштон). A Young Girl Lauren Cuthbertson. A Young Man Вадим Мунтагиров. A Gypsy Girl Fumi Kaneko. Her Lover Ryoichi Hirano. A Neighbour Elizabeth McGorian. A Gypsy Boy Marcelino Sambé. Young Girl’s Friends Elizabeth Harrod. Meaghan Grace Hinkis, Chisato Katsura, Mayara Magri, Emma Maguire, Yasmine Naghdi, Romany Pajdak, Leticia Stock.

Аштону не откажешь в остроумии. Сэру Фредери́ку Уильяму Малландейну А́штону (англ. Frederick William Mallandaine Ashton) в утонченном остроумии не откажешь. И в любви он толк понимает. В разной. Всякой. Особенно там, где надо поиграть. Школа жизни хорошая. Очень. И Лорен Катбертсон (Lauren Louise Cuthbertson) очень точно принимает и осваивает чистейший по выразительности и хулиганской изобретательности рисунок хореографа, приправленный к тому же изрядным количеством внутренней иронии и изысканной, находчивой (по тем временам) танцевальной бязью (часть I). А финальная часть и вовсе получается упоительной. Здесь наконец-то задышал в дуэте и Вадим Мунтагиров, и даже голубиная патока героев в находчивом присутствии главных действующих лиц не показалось такой чрезмерно-терпкой. Удалось соблюсти такт и меру. И даже быть искренними. Это опять же от идеального вкуса Командора Ордена Британской империи, обладателя Ордена Кавалеров Почёта и ордена «За заслуги», обладателя премии Елизаветы II от Королевской академии танца, рыцаря за заслуги в области балета, кавалера французского ордена Почётного легиона и шведского ордена Данеброг, обладателя звания «свободного гражданина лондонского Сити», доктора Даремского университета, Университета Восточной Англии, Лондонского университета, Университета Халла и Оксфордского университета (это все про Аштона). Что касается всего центрального пиршества состязательности за возможность девичьей любви, то почему-то сразу вспомнились бойцы UFC. Им бы голубиные разборки юношей на полу явно бы не приглянусь. И здесь их понять можно: настоящего мужского в этом чрезвычайно мало. Чрезвычайно. Да и девушки тут явно заскучали. Без истинных кабальеро, хотя класс Ryoichi Hirano, а особенно Fumi Kaneko (в главной женской партии) не отметить нельзя.

[admin]

The second program of Digital Fall Season of New York City Ballet (2020):

1. First Movement from Kammermusik No. 2 Music by Paul Hindemith. Choreography by George Balanchine. Featuring Sara Mearns and Teresa Reichlen. With Solo Pianist Cameron Grant and the NYCB Orchestra, Conducted by Andrews Sill, Associate Music Director Filmed on May 2, 2012, David H. Koch Theater, Lincoln Center

2. First Movement from Opus 19/The Dreamer. Music by Sergei Prokofiev. Choreography by Jerome Robbins. Featuring Unity Phelan* and Gonzalo Garcia. Цith Concertmaster Arturo Delmoni and the NYCB Orchestra, Conducted by Andrews Sill, Associate Music Director Filmed on January 30, 2020, David H. Koch Theater, Lincoln Center.

3. Movements for Piano and Orchestra Music by Igor Stravinsky Choreography by George Balanchine Featuring Maria Kowroski and Ask la Cour with Solo Pianist Alan Moverman and the NYCB Orchestra, Conducted by Daniel Capps, Resident Conductor Filmed on April 28, 2015, David H. Koch Theater, Lincoln Center.

4. Chiaroscuro Music by Francesco Geminiani, edited by Walter Kolneder, after Arcangelo Corelli. Choreography by Lynne Taylor-Corbett
Featuring Ashley Laracey*, Lauren King*, Brittany Pollack*, Andrew Veyette*, Justin Peck*, Giovanni Villalobos* with the NYCB Orchestra, Conducted by Harrison Hollingworth, Guest Conductor Filmed on May 12, 2017, David H. Koch Theater, Lincoln Center.

5. Red Angels. Music by Richard Einhorn Choreography by Ulysses Dove Featuring Maria Kowroski**, Jennie Somogyi, Adrian Danchig-Waring**, Jared Angle** with Guest Electric Violinist Mary Rowell Filmed on May 29, 2013, David H. Koch Theater, Lincoln Center.

6. Third Movement from Glass Pieces Music by Philip Glass Choreography by Jerome Robbins Featuring the Company with the NYCB Orchestra, Conducted by Harrison Hollingworth, Guest Conductor Filmed on February 21, 2017, David H. Koch Theater, Lincoln Center.

Есть ли в голове осознание формы. У исполнителей. Или только добросовестность. И то, что отпущено богом. Каждому. Нет состояния. В голове происходит у хореографа, но этого мало. Исполнитель - дурак? И почему музыка. Танец и музыка. Музыка и танец. Если в консерватории, то мое восприятие. И мои образы. И мое состояние. Если точно читается Автор. Исполнителями. Дирижером. Здесь Музыка +. Зачем? Стравинский, например. Надо понять природу этой мысли. И природу этого диссонанса. Хорошо, я это услышал. И головой - главное. Но зачем тогда мне еще один посредник. Как существует танец по отношению к музыке. Мы же ее не исполняем. Ее исполняют музыканты. Что мы делаем тогда. Отпускаем физику, сердце (по способности), и выражаем. И этого здесь совсем практически нет. И это вчера, это явно. Есть чудесный, например, Глаас. Чудесный. Он настолько самодостаточный, что слишком самодостаточный, но балету нужна музыка. Зачем?! И вот эта красочная мозаика, это верно. Но не только. И насколько балету у Баланчина мешает школа. Все равно же балет в основе. И какие-то очень дурные приемы, привитые уже с детства. Это очень трудно соскаблить. Баланчин перевоспитывает. И здесь как артист не оснащен. Для другого решения. И все же главное - ищет ли исполнитель вместе с хореографом характер. Состояние. И как он существует. Внутри. Вот есть ли это - когда сам. Моя внутренняя кантилена. И мое решение. Насколько здесь работает подсознание. И как оно с сознанием обменивается. Вот это же язык исполнения. Это особый язык. И как тело, идеальное должно быть тело взаимодействует с головой. Интереснейшее явление. И насколько уровень виден. Он сразу виден. Это уже такая провинциальность. Все равно. Но с претензией на. Телу нужна музыка, потому что телом выражается душа. Тоже. Музыка провоцирует душу. Откликает ее. И она говорит телом.

[admin]

РАПСОДИЯ / RHAPSODY. Балет Сэра Фредерика Аштона на музыку Сергея Рахманинова (Ballet by Frederick Ashton, music by Sergey Rachmaninov). Премьера постановки состоялась 4 августа 1980 года в Ковент-Гардене. ИСПОЛНИТЕЛИ: Наталья Осипова (Natalia Osipova), Стивен Макрей (Steven McRae), и артисты балета Королевского театра Ковент-Гарден. Оркестр Королевского театра Ковент-Гарден. Дирижер – Барри Вордсворт (Barry Wordsworth). Фортепиано – Роберт Кларк (Robert Clark). Фредерик Аштон | Хореограф, Художник по декорациям, Natalia Stewart | Художник по костюмам, Peter Teigen | Художник по свету, Кристофер Карр | Режиссёр-постановщик, Jacques Dupont | Designer2016 год.

Сиятельная мягкость. Имперской притягательности. Можно было еще чувственней, еще тоньше, изысканней и изощренней в хореографии (вслушиваясь, дивясь), в продолжении и отзвуке нот и мечт, но исключительность Сергея Васильевича не поддается иллюстрации, интерпретации и толкованию - все равно над всем, сильно над всем. Ей, этой душе (Соня), все самой благоволит и все ею дышит (спасибо, Володя). И наполняется ею. Очаровывает. Она (эта Музыка) снисходит и одаривает - правдой, силой, и глубиной. Предельной искренностью. И болью. Мира. Вот только бы не работать мышцами лица в улыбке (что как клеймо наше), и в отказе от чего так плотно и царственно преуспел Стивен Макрей - "золотой мальчик", храбрый, безукоризненный и волевой. С олимпийской техникой и сброс-иронией - в финале. И как одним жестом (полукивок в фуэте) - на Олимпе же Осипова. Публика заходится, а вот та девочка (только угадываемая) совсем скоро будет танцевать Джульетту. Но уже сегодня здесь в ее грации все великолепие Школы Ковент-Гардена. Все великолепие. Легкости.

[admin]

Вечер балетов нидерландского хореографа Ханса ван Манена в исполнении танцовщиков труппы Нидерландского национального балета (Dutch National Ballet)."Метафоры" на музыку Ж.-И. Даниэля-Лесюра; "Адажио Hammerclavier" на музыку Л. ван Бетховена; "Вариации на тему Фрэнка Бриджа" на музыку Б. Бриттена (Tribute to Hans Van Manen Metaforen (1965), For 12 dancers; Adagio Hammerklavier (1973), For 6 dancers; Frank Bridge Variations (2005), For 10 dancers).Танцевальный Фестиваль в Монпелье, 2017 год.

... и вот, когда мы множим рисунок в нескольких парах, это что - путь к синергии, или это провокация диалога внутри и соотнесенности, или, в конце концов, реверанс в строну вариативности зрительского восприятия. Последнее - скорее нет. Потому что, если говорить о чем-то свершившемся, то это происходит больше и все же в дуэтах и в изумительном мастерстве и преданности нейлону художников по костюмам, женских - в первую очередь. От хореографа, почтенного и признанного надо признаться, судя по приему не самой простой и не самой молодой публики в Монпелье, требуется сохранение высоко поднятой головы, респектабельности во всем и выучки, хотя особых изысков языка ждать не приходится, речь достаточно монотонная и очевидная, да и класс исполнителей вряд ли подразумевает нечто большее и эпохальное. Думали, что это про бережливость. По отношению к партнершам и к миру, но и это придумки скорее собственные. Рисков не было. Танцевали головой. И репетициями. Не жизнью и не профессией. Не слышно шагов и дыхания. Шороха света. И магической завороженности кулис. По-прежнему online, что для театра и балета, и для зрителя не в присутствии гибельно.

[admin]

Гала звезд балета Ла Скала / Gala des Etoiles Teatro alla Scala. Orchestra of the Teatro alla Scala. Conductor David Coleman. Teatro La Scala, Milano 10.30.2015. Светлана Захарова, Roberto Bolle, Massimo Murru, Nicoletta Manni, Claudio Coviello, Mick Zeni, Мария Эйхвальд, Melissa Hamilton, Lucia Lacarra, Полина Семионова, Алина Сомова, Мария Виноградова, Marlon Dino, Леонид Сарафанов, Иван Васильев.

Досадно. Конечно, можно строить дорические колонны. И строение под именем Хеопса рвануть тоже можно. Можно воссоздать храм Артемиды. Много что было в этой жизни. Но, может быть, искусство о том, что еще не было. Зачем эта музейность, и даже мы не говорим про заученные веками па. Почему внутренне эта статика. И даже вне - в мускулистых, статичных фигурах танцоров, и изощренная худоба балерин. Почему мы не думаем. И уже в 21 веке так напыщенно красуемся на поклонах. Почему так много доморощенной фальши и претенциозности. И даже когда якобы пытаемся быть современными при поддержке глупых спецэффектов, а все равно - пластмасса. И вот разве можно после Борна по-прежнему так уморительно играть в Проофьева и в Ромео с Джульеттой. И в Петипа. И русских много. Неужели мы так не готовы к новому. В отсутствие свободы. И лишь Полина Семионова не дает усомниться в желании Быть. Своей неправильностью. Угловатостью. И совсем не жадностью игры в совершенство. Здесь другое. Оно чувствуется. Когда нет желания врать. Зачем-то рукоплещущей публике. Неужели она ждет лишь привычки даже от современного сознания. И от современной, богом творимой женственности. И от мужского тоже. Или вернее так - от природы человеческой. От ее возможностей. И ее размышлений. В век, когда человечности становится еще труднее. Выдержать, а тем более летать. Здесь уже совсем другими горизонтами Акрам Хан. И то, что творилось в еврейской истории. Почти накануне. Каким странным образом в европейской культуре уживаются вместе безграмотная и кондовая тяга к монументальной и тотальной скульптурности с еще только разминаемой в ладонях глиной. В предощущении непознанного. Нового.

[admin]

Балет "Превращение" (The Metamorphosis) по одноименной новелле Франца Кафки («Die Verwandlung»). Постановка Театра-студии Линбери в Королевском оперном театре (Royal Opera House). Постановка и хореография: Артур Пита (Arthur Pita). Музыка: Фрэнк Мун (Frank Moon). Дирижер: Марк Альбрехт (Marc Albrecht). Художественное оформление: Саймон Доу (Simon Daw). Лондон, 2011 год. Премия Sky Arts South Arts Award, Эдвард Уотсон (Edward Watson) получил премию Оливье за выдающиеся достижения в танце за свою роль.

Всю жизнь человек ведет диалог со своим телом. Всю жизнь. Бескомпромиссный диалог. Безжалостный. И это не балет. Это гораздо больше чем балет. Больше чем танец. Настолько, что можно говорить об уникальном, феноменальном явлении. Или точнее так - о Явлении (с буквы большой, если не заглавной). Да, то, что созидает и как живет Уотсон - это за гранью. Или так - гениально. Когда все (мышцы, кожа, глаза, сердце) - Актер. Единосущее. Как совершенная ипостась. И даже если бы это было соло, с ума сойти можно. Но есть самое главное - Пита. Сознание режиссера. Как мыслителя. И высочайшего класса психолога. И человековеда. Посмотрите как существует Отец. Газета. Взгляд. Стол. Дщерь. Что такое Женщина. И мать. Боль. Стать. Гимнастика. Яблоко. Дочь во взимотношении. И в выраженности. Продавщица. Кондуктор. Коллега. Смотрите. что такое эпизод с евреями. И контрапункт - в соседней комнате. Как сызнова прочитываются простые морфологемы "распахнутое окно", вывалялся в грязи". Это вообще чудотворно как прочитан выход из стреноженности в искаженность. И отношения к этой искаженности. Потрясающая уборщица. Это так завораживает - абсолютное несоответствие понимания. Здесь так много внятности. И плодотворности - во всем. Два пространства и переход. Грандиозная сцена с матерью - объяснение. Единственное в жизни, быть может. И он не играет физиологию. Как все сущее в нем противостоит. Будь и ты черна - фигуры. Стекающие. И так постановлено, что и черное на белом живописует. В гармонии и сопровождении живого света. Это не балет, потому что актеры живут по-другому. Драматическим так не снится. За сердце берет. Мы говорим о грандиозной работе. Внутренней. Технической. Но все во имя. И все во благо. И еще - как много здесь Кафки. Человека о Человеке. И об искусственной среде. Вокруг. Вот когда изнутри моделируется человек. Причем, очень современным, динамичным, пытливым мышлением. И смелым - самое главное. Отчаянно смелым. В неизведанное. И совсем точно - как несвобода преобразует и уничтожает человека. Здесь очень много мыслей. И поступка здесь много. И еще раз Уотсон - это уважение. Огромное уважение. За то, что и как делает Артист. Фантастика. И режиссер, за эту идею черной канализации в тоталитарном, закрытом, трафаретном пространстве. Как огранизм и сознание ищут все равно выход из закрытости. И запрета. Вот такие страшные выходы. И там глоток воздуха как выход. Но уже в смерти. И особо - звуковая, речевая палитра спектакля. И это достойно учебников. Чтобы вот так скрупулезно изучать это огромное Событие в мире Театра. Исключительное. Блестящее. И с большой заботой. И думой. В пять плюс.

[admin]

Балет “Wings of Wax” (“Восковые крылья”). Concept and choreography Jiří Kylián (Иржи Килиан). Nederlands Dans Theater. Music: Heinrich Ignas Franz Biber - Passcaglia for solo violin (+/- 1674), John Cage – Prelude for Meditation for prepared piano (1946/48), Philip Glass – Movement III from String Quartet No.5 (1991), Johann Sebastian Bach – Variation No.25, Adagio, in G minor from “Goldberg Variations" (1742).

[admin]

В золотой час (Within the Golden Hour). Схема полёта / Flight Pattern). Choreography Christopher Wheeldon, Music Ezio Bosso and Antonio Vivaldi, Costume designer Jasper Conran Lighting designer Peter Mumford. Performers: Conductor Jonathan Lo, Principals Beatriz Stix-Brunell, Francesca Hayward, Sarah Lamb, Vadim Muntagirov, Valentino Zucchetti, Alexander Campbell. Dancers Hannah Grennell, Fumi Kaneko, Mayara Magri, Anna Rose O'Sullivan, Luca Acri, David Donnelly, Téo Dubreuil, Calvin Richardson. Concert master Vasko Vassilev, Orchestra, Orchestra of the Royal Opera House. 2019 год.

Contemporary - от природы. И от неправильности. Раскачивающихся ветвей деревьев. И с правом на укоризну. Чуть с вывертом. И штрих-скольжением. Или здесь вот я. Или растворившись. В небесном предназначении. Как Francesca Hayward. Вот так телом слушают мир. И вслушиваются в него. Очаровываясь. И только не собой. А предназначением. Где партнер - только партнер, а хореограф - кормчий. Когда просто по волнам. Такой несбыточности. И отрешенности. Божественной красоты безгрудого тела. Или почти его отсутствия. В совершенстве. Такой выучкой. Почти врожденной. Есть или я картина, или я рама для мира. Всей своей небесной сутью. И тождеством. Почти откровением. Это "В золотой час" и искус божественных оболочек, обрамленных изумительностью Jasper Conran.

Медуза (Medusa). Acclaimed contemporary choreographer Sidi Larbi Cherkaoui creates his first work for The Royal Ballet. Credits Choreography Sidi Larbi Cherkaoui. Music Henry Purcell. Electronic music Olga Wojciechowska. Costume director Olivia Pomp. Lighting designer Adam Silverman. Set concept and design Sidi Larbi Cherkaoui and ROH Production. Associate choreographer Jason Kittelberger. Performers Conductor Andrew Griffiths. Principal Natalia Osipova. Athena Olivia Cowley. Perseus Matthew Ball. Poseidon Ryoichi Hirano. Priestesses Mica Bradbury Annette Buvoli Hannah Grennell Isabel Lubach Julia Roscoe Soldiers Lukas Bjørneboe Brændsrød Harry Churches Leo Dixon Benjamin Ella Joshua Junker Paul Kay Francisco Serrano Joseph Sissens. Concert Master Vasko Vassilev. Orchestra of the Royal Opera House.

Когда во втором ряду. Во время поклонов. Ритуальных. И драматургически выверенных. Только здесь возможно что-то приоткроется. Всамделешное. Или сохранится масочный режим. Реверансный. Вот Isabel Lubach или Julia Roscoe. Глаза и еще раз глаза. Перед рядом первым. Глаза юности и, может быть, будущего. В иерархии. И перед сейчас той единственной. Натальей Осиповой. Где все верно и все предельно. И даже перекрывая (что уж вовсе невозможно) Мэтью Болла. Уж эмоциональностью-то точно. И надо уже восхищаться. Тем более, что и правда - безукоризненно. Но в этой чрезмерности вдруг захотелось отстраненности. И недоступности. И большего изыска. В игре. И исполнительстве. Так ли уж нам важна чувственность. Или скорее ее виртуозная апликатура. Потому что русская? Чтобы больше в зрителя, а не в вечность. Больше прозрачности, а не усилия. Здесь во многом и женское в хореографии. Когда женским о женском. В кубе.

Схема полёта (Flight Pattern). Choreography Crystal Pite. Music Henryk Mikołaj Górecki. Set designer Jay Gower Taylor. Costume designer Nancy Bryant. Lighting designer Tom Visser.

Неукротимость. Внутренней работы и борьбы. Неугомонности. Страдания. Сопричастности. Пульсирующая лава бытия. Раскаленного. И огнедышащего. Когда вместе - о каждом. Когда боль как состояние. Как неутомимость. Как жажда. Как можно так вдохновить. Так объединить замыслом. И сутью. Когда дышат сердца - одномоментно. В секунды затишья. И ожидания. И молитвы. О, неприкаянность. Неустроенность. Заброшенность. Вечные странники и небожители. С разрывом. И надрывом. Так глубоко и одиноко. Так особенно. Так высоко. И желанно. Когда всем языком. И всей сутью. Когда вот рядом - другой. И он тоже - ввысь. Как отчаянные символы неродившегося. И погибшего. Какой долгий и страшный Путь. Как неустанна Дорога. Как одинок и слаб Человек. Как много мира - вокруг. И внутри. И отчаянная жертвенность. Как необходимости искупления. И воскрешения. Неустанного боготворения. И горя неустанного. Не упокоимся. С миром. Во веки. Веков.

[admin]

Спектакль "Мэтью Борн: Ромео и Джульетта" (Romeo and Juliet). Музыка Сергея Прокофьева. Хореограф и режиссер - Мэтью Борн (Matthew Bourne). Сценограф, художник-постановщик - Лез Бразерстоун (Lez Brotherston). США, 2019 год.

Такой вот новый, совсем сегодняшний "Билли Эллиот" - как ипостась. Повзрослевший. Научившийся многому. Но по-прежнему небесно-отчаянный и светлый ребенок. Потому что есть то, что не сыграешь никогда. Природу эту не сыграть. Особость в мире. Абсолютную незащищенность. И распахнутость. Ранимость нечеловеческую. Когда все - только нерв. Он и любит так. До опрокидывания. Даже глаз. Внутрь. Такое забытье в любви. Когда, может быть, только единственный раз. И последний. И когда у Маэстро главное в том, что театр - это искусство молодых. Очень молодых. Совсем юных. Этот такой родной Пэрис Фитцпатрик (Paris Fitzpatrick). И уж насколько сам Мэтью безудержно и профессионально очарован Корделией Брэйсвейт (Cordelia Braithwaite), она уже чуть, буквально на ступеньку старше, и, вот чудо, уходит... что-то уже непоправимо затерается. Когда приходится выигрывать. Чуть подменять. И чуть исполнять. Не дотягиваясь до себя. Еще вчерашней. Но парные сцены - на разрыв. Конечно, это даже не по мотивам. То есть, природа конфликта совсем другая. И противостояния. Здесь больше физиологического. Но тоже табу. И тоже система запретов. И комплексов. И страхов. И очень болезненных. И образа мира - больше. И много раненого внутри. И отчаянного. Но держим общий ритм. В общем рисунке. И кажется, что Сергей Сергеевич отзывается совсем по-новому. И даже благоволит. Изумительные акценты, как может только Борн. И смелость, безудержная смелость не-традиции. Это тоже очень важно. Читать и читать. Широко распахнутыми глазами. В бога. В душу. В профессию. Читать и плакать.

[admin]

"THE SLEEPING BEAUTY". THE ROYAL BALLET. CHOREOGRAPHY MARIUS PETIPA. ADDITIONAL CHOREOGRAPHY FREDERICK ASHTON, ANTHONY DOWELL, CHRISTOPHER WHEELDON. MUSIC PYOTR IL’YICH TCHAIKOVSKY. SCENARIO IVAN VSEVOLOZHSKY. CONDUCTOR SIMON HEWETT. ORCHESTRA OF THE ROYAL OPERA HOUSE. CONCERT MASTER SERGEY LEVITIN. THURSDAY 16 JANUARY 2020, 7.15PM

Почему же это так важно - даже не традиция, а архаика. Как будто играем чайку в мизансценах к.с. Зачем вдувать воздух в уже порядком потасканные мехи. Что в этой погоне за незыблемостью. За ритальной белой колонной с внутренним мрамором. Разрисованным задником. И ритуальным реверансом. И манерной рисовкой якобы диалогов. И велеречивостью массовки... И язык сегодня другой. И дыхание. И поступь. И выраженность совсем иная. Даже чувственность. И простота. И натиск. И артист умчался вперед - и как человек, и как профессионал. И зритель. И мир. Или это особый флер - большая Игра в Нечто. Где правила неизменны. Как в шахматах. Еще на подступах к. И азарт лишь в точности воспроизведения... Или тени важнее присутствия. И в быстро-крылом затихающем тремоло пуантов - отзвук Иного. И в неизменности намыленно-несмываемых улыбок - маски былой изысканности. Возможного сна. Почему это так необходимо - неразмытость и четкая дисциплина рамок. Неизбывный ритуал расписанного по буквам церемониала. Какой смысл в этой педантичной и неукротимой повторяемости. Какой свет. Радуга - какая. И только Бонелли (FEDERICO BONELLI) как будто плюс задумчивостью, чуть отстраненностью, чуткой странностью, новым неотрепетированным отношением, чуть большим личностным... вдруг кренит идеально выстроенную конструкцию совершенного замысла общего. И желанным дуновением над. Вихрем ненадуманного. И не выученного наизусть. Пронзает и лихорадит. Как будто у сказки может быть совсем другой финал - истинная и вожделенная реальность.

[admin]

"Standby" (Paul Lightfoot). Музыка Кнудоге Рийсагера. "She Remembers" (Sol León). Музыка Георга Фридриха Генделя и Макса Рихтера. Nederlands Dans Theater (NDT), Июль, 2020.

Когда от сочиненного - пусто. Когда от состояния - восторг. И где это состояние - внутри хореографа. А потом исполнителя. И где эта математика. Телесная фигура речи. И язык, возникающий уже даже эмоционально в проговаривании. В жизненно важном проговаривания. Это впервые так в балете. Чтобы так проживать. Когда лицо и глаза. При изумительной базе. И таком бережном отношении к оголенному пространству. И партнеру. С такой дисциплиной и взаимопониманием. Когда очень много вложено в головы и в понимание. В осознание. И совсем не так уж важен замысел дистанцирования. Хотя это - когда важно все. Аккуратно и все время новым - в кружевах. И разворотах. Тайнописью тела. Когда тело не речью, а языком. В казалось бы случайном. И вот сейчас рожденном. И как отточенно-грациозно светом. Не только границы, но и необходимости. Современно не в стиле, а в самостоятельности освоения. Где каждый личность - молодостью. И отвагой. Не сомнения. Такие партитуры - из переживания и воздуха. И внутренней обязательности высказывания. Не историей. А содержанием жизни. То, что отражается. В высших сферах телесного опредмечивания. Эстетство высшей пробы. Когда нет зрителя. И другой мир. Уже другой. Совсем. И внутри - сонмище оттенков. И разрешений. Нового. Когда влечет больше чем танец. Когда философия. И феноменология неизведанного. Думание. В том, что так пружинит. И не таясь выявляет. И не отпускает.

[admin]

Балет Сан-Франциско (SF Ballet). OPENING NIGHT GALA, 2020. Дирижер – Мартин Веcт (Martin West).

Как из музыки. Из нутра. Всею сутью. Когда иначе нельзя, и только гениально. И даже не из мрамора. Когда читает Даниэль Роу (Danielle Rowe). Здесь же есть этот неведомый излом. Вот это пророчество в пластике. Когда надо доигрывать болью. Физической внутреннюю. Доставать ее. Провоцировать. И даже не выражать, а искушать ее (Pixie – простая в использовании программа для определения цвета пикселя под курсором мыши). Dores André сливается с Nina Simone, и даже не сутью. Страданием воочию. И через стояние в выдержке. И слияние здесь божественно. Вне архаики. И пошловатого прошлого. Пирамидной хореографии. Как вдруг необыкновенной свежестью - Сергей Васильевич. И Посохов - изумительной неправильностью. С Йуан-Йуан Тан (Yuan Yuan Tan) - из Поднебесной в Поднебесье. Вот уж - не ищите. И не узнавайте. И обрящите. Когда так не расстрачено. И "единственная новость". И когда наднациональная идея. Неизлечимыми запятыми телесных интегралов. И мировой души. И вот это божественно. Как спиной. В проходке. Из колоколов. И как смогли после Шекспира. Изумительным рисунком - классической школы и современного сознания. 05:49. Композиторы - Ivan Pavlov and Annie Bandez. Майлс Тэтчер (Myles Thatcher) - от воздуха и отчаяния можно сойти с ума. CASTING - Саша де ла Сола (Sasha De Sola) - от таких с ума и сходят. Навсегда и бесповоротно. И безоглядно. А квалификацию повышала в Кировской Академии - на полную стипендию!!! А Benjamin Freemantle - завораживающая неуклюжесть, где правильностью и не пахнет. Но такой аромат чудесного партнерства. И настолько редчайшей обаятельнейшей мужественности. И влюбленности. Истинной. Неказистой. Неумелой. Все рождается из ошибки. Не из правила. Там, где достигает своей цели свобода. На перепутье. И совсем не в канве изученного. И пройденного. Путь продолжается. Своей линией. Здесь как бог научил слушать. И терпеть.

[admin]

Балет «Работы Вульф» (McGregor's Woolf Works). Постановка The Royal Ballet. Музыка Макса Рихтера (Max Richter). Direction and choreography Wayne McGregor (Уэйн МакГрегор). Designers - Ciguë, We Not I and Wayne McGregor, Costume designer - Moritz Junge, Lighting designer - Lucy Carter, Film designer - Ravi Deepres, Sound designer - Chris Ekers, Make-up designer - Kabuki, Dramaturg - Uzma Hameed. Премьера - 2015 год. Еhe Critics’ Circle Award for Best Classical Choreography and the Olivier Award for Best New Dance Production.

Упоительно. Иначе - никак. Когда о судьбе. И прошлом. С таким прощальным поцелуем. И внутренним достоинством. Это больше чем мир. И больше чем любовь. В стенах где история. И мечта. Alessandra Ferri - в рамках. И по-королеввски венценосна. Обласканнная собственной исключительностью. И невероятной кантиленой. Изумительной линии. И сладостной вариативности. Так МакГрегор питает и осваивает пространство. Изнутри Женщины. Взгляд с облаков. Воздушной и неприкасаемой плоти. Какая изумительная школа. И выучка. Тело - как божественность. В обрамлении музыкального пиршества. Чувственности. Силы. Неотвратимости. Когда новое поколение - вот. И богиня - над. Шаг за шагом. В тревоге и благодарности воспоминания. Безупречным слогом. Сценическим и внутренним. Передавая традицию. В откровении нового. Неизбежности.

[admin]

Документальный фильм «Акрам Хан: Родом из Карри Хауса» (The Curry House Kid). Продюссер: Поппи Бегум. Режиссер: Ник Пойнц. Великобритания, 2019 год.

Глаза. Очень важно здесь. И ощущение телом пространства. Он, действительно, мессия. Потому что думает. И главное - сострадает. Он кожей ощущает этот воздух. И эту боль. И этих людей. Он безмерно любит их. И их выражает. Он знает этот аромат. Он живет в нем. И он его не соскабливает. Он бежал его. Но вот это возвращение. И особенно - отец. И очень мало и точно - об Аллахе. Об ответственности. И Благословении. Танцевать. Конечно, все из прошлого. И силы все. И питательная среда. И ощущение себя. И путь к себе. Но вот разговор с этими девочками. И с парнем. И это все равно о будущем. Тяжесть прошлого. Пережить. Переработать внутри. И двинуться дальше. Очень трудный путь. Но потому он и лидер, что на острие. Не просто хореографией. А пронзительностью. Не из себя. А из судьбы. Из народа. Из глаз тех, кто рядом. И кого уже нет. Очень по-взрослому. Это ощущение мягкой силы. И назначенности. Не обузы, но ноши. Не волоком, но в гору. Исключительность проживания внутри себя. И стол. И нарисованное на лысине. И горечь. Бесконечная горечь. За тех, кто не может. И гордость за избранных. Не подчиненных. Не сломленных. За тех богов, что хранили. За тех, что сберегли. Он очень слушает мир. Очень внимает. Эта обостренность и есть богоизбранность. И ничего больше. Кроме простоты. И сверх-чуткости. Человека. Творца.

[admin]

Song of the Earth/La Sylphide. Gustav Mahler’s music. Kenneth MacMillan’s choreography. English National Ballet London Coliseum. 2018 year.

Если синхронизация, в чем смысл. Если все равно вырывается индивидуальность. Талантом или степенью. Почему большая женщина на сцене. И мы ее не видим. Как артисты. Почему мы не слышим ее. И не осязаем. Почему между нами посредник. Почему он прочитал, а мы только исполнители. Почему он интерпретатор и автор, а мы труженики. И где состояние. Как тогда отзывается лично в нас. И почему прав Мартынов. Когда музыка рождает и порождает. Мной. И только мной звучит. Моим телом. В соотнесенности со всем, что в мире. И со зрителем тоже. И не только в финале. Почему большая женщина в стороне. С уникальным голосом, но женщина. И я ее не осязаю. Почему большая женщина остранена, и как бы стесняется, и как бы в стороне, в уголочке. И кто тогда кого слушает. Почему тогда она не от движения. И кто тогда от воздуха. И от тишины. И кто тогда от смысла. Или у артиста нет сознания. И нет стойкости. И нет образования. И интеллекта. И нет пути в неизведанное. И без инструментария готового, а телом. И только телом. Его исключительностью. Совершенной, здесь лондонский балет - вне сомнений. И сама грация и совершенство - вопиит внутри. Но почему так скудно. И отчего тогда Малер. И там еще текст. И еще смыслы там. И в результате - вот эта страшная разрозненность. И отчужденность. И даже здесь. И невидимость общего. И большая женщина должна быть не только источником голоса. И еще оркестр. И зритель. И ведь только как должное - из зала. Только как экзерсис. И опять иерархия. Этот страшный рудимент, как устаревшая форма существования. А на пустой сцене. И не пустым. Как же могло получиться. Мы и музыку не услышали нашим ухом. И ее магнетизма. И нюансировки. У нас есть сглаженность выучки. Статичность алфавита. И, все-таки, прямолинейность. Без дорического и ъ. И это только от головы. Нам страшно. Перед неизвестностью. И если выходит исполнитель и исполнители, они обязательно соотносятся. И все на все влияет. И тогда множественность как разность. Как видимая и осязаемая разность. И несоответствие. И это школа. И профессия. Услышать, чтобы объять. Чтобы соединить. Лучезарные и тонкие нити. Внутренних импульсов. Но это если внутри Малер. И еще стихи китайских поэтов эпохи Тан. И язык. Немецкий. И тело. И душа. И еще Дух. Что еще тревожнее. Здесь мало остается для допропорядочного балета. Для респектабельного истеблишмента. Здесь другие силы. И другим языком. Если все это осязать. Внутри. Провоцировать. И будить. Исполнителю. Не хореографу. Ис-полнителю.

[admin]

"Chroma, Grace, Takademe, Revelations". Хореографы: Wayne McGregor, Ronald K. Brown, Robert Battle. Музыка: The White Stripes, Duke Ellington, Roy Davis, Fela Kuti. Alvin Ailey American Dance Theater’s production. Lincoln Center. 2015 год.

Вот эта предельная мягкость. Кошачья. Когда вовсе не видно швов. Когда с землей как с небом. Ритуальной грацией. И обаянием. Их не надо приручать. Им должно оставить костер. И их закаты. И просто возможность быть красивыми. И черными. Чтобы двигать воздух. И когда воздух - опора. И ритм-ритм-ритм. Музыкальность, когда только не надо границ. Телу и ощущению. Вот этому драйву. Но цветом. И светом. Когда о чем-то своем. Но обязательно при зрителе, хоре - вокруг. И очень контрапункт как протяженность. Как замедление. Как всегдашняя готовность к прыжку. Чуть вдыхая. Без стыда. Без. Как будто жертвенно. И отрешенно. Уносясь в другие миры. И так умея остановиться. Здесь во всем Grace - счастье. Милость как жизнь. Как дар. Как благодарность. И много характера. В каждом. Здесь очень не дисциплинированно, но свято. Без страховки. С достоинством. Так как не может другой. Как дети. Когда нет школы, но есть природа. В совершенстве. Когда почти нет пола - летим. Пластика не работы. Служения. Когда свои боги. И боги реальные. Чтобы так воспитать тело. При мужском. И женское в мужском. Там совсем другой мир. И другие глаза. Так тягуче и непринужденно. Но так ответственно. Вот пусть это черное блаженство. И эта не крикливость. И не застенчивость. Эта текучесть и сила. И невероятность экспрессии. Души и тела. Этот страстный и телесный соул. Пусть длится мир другой. В своей самостоятельности. В своем трагизме. В своем поцелуе. И соитии. Извечном. Между небом. И землей. Переступим. Потопчемся. Горделиво уйдем. Не прощаясь.

[admin]

Спектакль "Ромео и Джульетта" (Romeo and Juliet). Хореография – Кеннет МакМиллан (Kenneth MacMillan). Музыка Серогея Прокофьева. Дирижер - Павел Сорокин. Первая скрипка - Сергей Левитин. Designer - Nicholas Georgiadis. Lighting designer - John B. Read. Performed by The Royal Ballet. телевизионная версия Майкла Нанна и Уильяма Тревитта. Премьера возобновленного спектакля - 2015 год.

Насколько сильна эта колея. Но мы же не строим пирамиды. Другой отзвук. И другая культура. Даже Прокофьев - нет. Нет трагедии, потому что нет противостояния. Не история любви. Точно. А история ненависти. Как мог появиться такой отец. Что мы все время разводим руками. И машем в направлении. Да еще и эта пошлая традиция "как бы разговаривать". Эта самая грубая и никчемная имитация. И зачем костюмы. Зачем это благолепие. И вычурность. Цвет и соцветия Возрождения тоже должны быть нынешними, сиюминутными. Неужели нельзя вытанцевать идею. И смыслы. На пустой сцене. И неужели нельзя слышать сердцебиение. Да, эти ребята прекрасны. В них молодость и совершенство. Совершенство, это правда, что касается тел и линий. Ясмин Нагди (Yasmine Naghdi) и Мэттью Болл (Matthew Ball). Они очень притягательны. Но это не голубая драма. Не любовный напиток. Нет здесь соплей. Мэтью же поразил потом "Лебединым". У Борна. Не верится, что вот эта вся роскошная публика в партере уже веками только от обтягивающих трико так вопиит. Не верится. Балет тоже уже показал как он может дышать. И как двигать собой сознание. Как может трудиться. И это - гигантский труд. Гигантский. И гигантская боль. И слезы. И человеческие драмы. Но здесь не должно быть тщеславия. Его переизбыток. Его, этого тщеславия, мертво-порождающего. Достаточно всегда смотреть только поклоны. Нет прыжка в сегодня. Есть извечная тяга во вчера. Было это пятьдесят лет назад. И что. Хореограф, это тот, кто слышит сейчас. И видит глаза вот этого исполнителя. И чувственность вот этой исполнительницы. И надо работать над мужеством. Над строгостью. Внутренней. На силой характера. Над силой любви. Над ее возможностью. Что Ясмин... да, можно назваться главной, но то, что лицом - чудовищно. Почему нет школы здесь актерской. Поверхностно. Как научили. Как привили. И это же молодые люди на сцене. Очень жетского и рационального поколения. Очень жесткого. И очень практичного. И другого. И из другой реальности. Нет тут цветков невинных. Что это за прижимание как в детском саду. Ни одной вот-сейчас-мизансцены. Это просто игра в некое воображаемое. Вот так нам кажется должно быть в "Ромео и Джульетте". Не так. А все наоборот. Мрачно. Дико. Воинственно. Это же гигантский бросок человеческий, чтобы вот так отважно броситься в объятия. И не отпускать их, когда все этому противится. И все против. Когда яд всегда под рукой. Смеетесь. Вы думаете потерять позолоту от этого. Лоск. Обожание. Деньги. Здесь не хватает жесткости. Большей жесткости. И большей дисциплины. Да, это безумно трудно простроить такие массовые сцены. Но очень фальшиво. Как бы. Вот там есть девочки, не солистки, они фрагментами очень попадали. Очень скупые лица. Без эмоций. Красивая обреченность. И простота. И это кровь, ребята. Это убийства. Это уличная вражда. И это страшно. И миф-то этот остается веками, потому что несмотря на. Вопреки. Вот этих замечательных ребят надо воспитывать. По-другому. И другой должен быть балет. И Ковент-Гарден. И Прокофьев другой. Он бы точно сейчас был другим. Мы читаем сегодня тему. Сегодня. Сегодняшним языком. У души нет нот. И у сердца нет партитуры. И трагедии не аплодируют. В правильных паузах. С корзинами цветов. Заранее приготовленными. Вот эта косность. Вот это нежелание нового. Нового. Важного. Актуального. С этими ребятами. И с этим задумчивым русским дирижером. И с этим залом. Многовековым. Как эталоном. Но не эталоном для тиражирования. А эталоном профессионализма. А это когда с самого начала, с чистого листа, с нуля. Всегда.

[admin]

Хореография Джерома Роббинса. Постановка New York City Ballet. "Септет". Музыка Игоря Стравинского. Исполнители: Джошуа Андино-Ньето, Стивен Мелендес, Дон Гирлинг Милатин, Эрез Милатин, Аманда Трейбер. "Рондо ля минор". Музыка Вольфганга Амадея Моцарта. Исполнители: Аманда Трейбер и Елена Зальманн. "Концертино" Музыка Игоря Стравинского. Исполнители: Джошуа Андино-Ньето, Стивен Мелендес, Маю Огури. Постановка репертуара Роббинса: Питер Фрейм, Кира Николс, Кристин Редпат, Венди Уилан, Уильям Уитенер.

Авторские права - это страшно. И есть ли авторское право на мир. И почему вдруг хореографию далекого предка как выражение сегодняшнего. Или как скорбь. Ни как единовремененное и единосущное вчувствование сегодняшних сердцец и сегодняшних дыханий (Подзвучка - великолепно). И осязаемые звуки шагов. Пол как голос - чудо. Скрипы - блаженство. А если бы и сегодня заново, то заново было бы все. Или это просто линии в пространстве. И у кого они получаются безупречней. Геометрия. На голубом фоне. Но не в душе. Вот внешние данные этой девочки (Маю Огури). Так пойди и рисуй ее линию. И расцвечивай ее. Обогощай. И обоготворяй. Есть ее чувственность. И ее совершенство. А не исполнительство. Не интерпретация. И что тогда интерпретирует она. Не надо вдыхать воздух в горна. И заливать вино в меха. Мех из ее подобия. Медиумы ли? И это совершенство телесной природы ради чего тогда. Шаги - прекрасно. И дыхание. И лица. Но идут ли они внутри за собой. За протяженностью пространства. За воздухом. Насколько они чувствуют мир музыки и автора. И где та устремленность в неосвоенное и в невозможное. Почему благолепно. И почему нет антитезы красоте. Когда талантливо просто. Когда исполнитель исполняет. Когда он вбирает в себя все, что вокруг. И все, что внутри. Такое действенное начало не меня. И не Роббинса, который, может, и был гением, но для сцены сегодня это недостаточно. Недостаточно очень. Даже в виде экзерсиса.

[admin]

Scramble (Cхватка). Постановка New York City Ballet. Хореограф - Мерс Каннингем (Merce Cunningham). Музыка - Toshi Ichiyanagi, Activities for Orchestra. Danspace at St. Mark’s Church.

Он даже не думал о сюжетности. И вдохновении. И подсознании. Он вычленял. Но красота все равно существует. Тела красота. И рамки существуют тоже. Как и черное с белым. И радикально-обворожительные танцовщицы (здесь). Или одна. В желтом (Giulia Faria). И поступь. Работающие части тела. Соприкосновение с землей. Как необходимый воздух. Шелест. Значит, он думал. Но там бьется сердце. И там живая кожа. И живое восприятие. То есть не чистый эксперимент. Не машина. И девочка эта мечтала танцевать. И у парня этого есть "почему здесь, а не там". И протяженность линии остается. И градус тела. И это как философствование внутри самих означающих. Без значимости выхода за пределы. Баланчин. И есть ли в этом человеческая обращеннность. И как быть. Мне очень интересно - что после. За техникой исполнения. И техникой интерпритации. Есть ли мысль внутри у исполнителя. И как она организуется. Не только вокруг цветов. И рамок не прикосновения.

[admin]

"Виолончелистка" (The Cellist). Постановка "Ковент-Гарден" (Лондон). Хореограф Кэти Марстон. Композитор Филип Фини. Сценарий Кэти Марстон и Эдвард Кемп. Художник-постановщик Хильдегард Бехтлер. Художник по костюмам Брегье ван Бален. Художник по свету Джон Кларк. Дирижер Андреа Молино. Оркестр Королевского театра. Исполнители: Лорен Катбертсон, Мэтью Болл, Марселино Самбе.

Культура линии. Культура внутреннего. Неизрасходованность и вожделенность. Как точно и как верно, когда так. Когда изысканность - результативность. Когда в движении - протяженность. Идея взаимодействия человека и инструмента. Призвания и женщины - хороша. Плохо, когда так очевидно выстраивается драматургия. Способность объяснить. И быть понятным. Не на уровне тонких миров, а даже почти слова. Это как называется? Чудовищное явление в балете. И самое разоблачающее постанвщика. Все эти папы и мамы - с укоризной. В парне этом (Marcelino Sambé) есть большее чем танец. И чем совершенная тело-организация. Это вдохновенно. И искренне. Высоко так. Когда не надо танцевать отношения. А сущность. Творчества. И притягательности искусством. И даже жертвенности. Он как-то всегда попадает собой. И даже в одиночестве в глубине сцены. Очень верно отстроенной под повествование (со световым росчерком особенно). И культура оркестра. Звучания. И пленительная культура самого театра. Его консерватизм по отношению к зрителю. Много-уважительном. Где степенность и респектабельность, но щедрость и открытость. Вот таким театром и сохраняется детство. Детство мира. И на сцене, и в зрительном зале. И конечно, превосходство и статус Артиста. Герой здесь.