
Проговаривается и проживается. О самом главном, если ты на пороге. Если взгляд назад. И когда внутри взрыв. Если ситуация столь разящая. От встречи с молодостью. И любовью. И возраст - это прекрасно. И горько. Все эти сплетения и хитросплетения. В изумительном порой музыкальном материале. И исполненном, что уж тут говорить, отменно, если вздыхает даже сидящий рядом Мазихин. Юра. "Ивана Палыча букет..." Вдруг-встреча. Нас двое и еще пятеро на многомиллионную Москву. Здесь можно жить и дивиться. Удивляться. Потому что все уже это как изумительный механизм. Не на упрощение. Со светом и ракурсами. Камеры, ах, как же, ребята, работают камеры. И здесь - особое представление. От людей, что так любят и понимают театр. Они прямо уже осязают и формируют его своими глазами. Ушами. Фибрами. И есть абсолютное вживание. Друг в друга. И уже потребность сосуществовать и быть на равных. Особенно со звуком. Какая же работа идет с саундом. Как мощно и органично. Только то, что необходимо. И что важно. В этих режиссерских многоходовках. В таком эквилибрисе. Мне жаль, что это не на главных и не на всех каналах, с утра до вечера. Что это не разбирается. Не осмысливается. Не анализируется. Не спорится. Что не вкушается. И не учится. Вот этой органике и сплоченности в профессии. Ответственности. И даже минус манера (где-то и в чем-то). Ее надо тоже понимать. И верно угадывать. И даже за скобки выносить. Но есть увлеченность и всамделешность. Такая выделанная. В совершенстве и перфекционизме. В общей работе. И в общей игре. За право быть. И жить. И точный реверанс-резюме от Анны Вардугиной: "Два часа спектакля скручиваются в комок боли и сожалений о том, что молодость нельзя сохранить или вернуть" и «Дороги, которые ты не выбрал, были трудны» - это уже от самого автора спектакля-исповеди, осененного и коронованного премиями Лоуренса Оливье.